Сионисты против Сталина
Шрифт:
Придется помочь Радзинскому.
Вспоминает Г. Паркадзе:
«Сталин любил художественную литературу, читал Салтыкова-Щедрина „Господа Головлевы“, Гоголя „Мертвые души“, Эркмана Шатриана „История одного крестьянина“, Теккерея „Базар житейской суеты“ и много других книг…»
В кондуитном журнале Тифлисской духовной семинарии (ноябрь 1896 г.) читаем:
«Джугашвили, оказалось, имеет абонементный лист из „Дешевой библиотеки“, книгами из которой он пользуется. Сегодня я конфисковал у него соч. В. Гюго „Труженики моря“, где нашел и названный лист.
Пом. инсп. С. Мураховский. Инспектор Семинарии Иеромонах Гермоген».
«Наказать продолжительным карцером —
«В 11 ч. Мною отобрана у Джугашвили Иосифа книга „Литературное развитие народных рас“. Книга представлена мною Инспектору.
Пом. инспектора С. Мураховский».
Да, зловещий образ Сосо Джугашвили встает перед нами. Мало того, что читал Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Теккерея, Гюго, так он заинтересовался еще и «Литературным развитием рас»! И это вместо того, чтобы изучать на страницах «Книги Эсфири» Ветхого Завета кровавую резню элиты персидского народа, устроенную евреями.
Сравнивая Ленина и Сталина, Радзинский пишет:
«Оба рано теряют отцов, оба — кумиры своих матерей.
Оба не собирались быть революционерами. Ленин стал им после того, как его старший брат был повешен за участие в попытке покушения на Александра III. Ленин испытал огромное потрясение: его брата, честного, доброго юношу, отправили на виселицу! Страдание матери, внезапное изменение положения в обществе — и вот он уже возненавидел несправедливость жизни. Любимое сочинение казненного брата — роман Чернышевского „Что делать?“ — по выражению Ленина, „перепахал“ его. Так же, как „Отцеубийца“ „перепахал“ Кобу.
Грубое романтическо-бульварное чтение Кобы и книга знаменитого философа-революционера были похожи. Их главная мысль — устранение несправедливости насилием.
И оба, вступая в революцию, твердо усвоили: настоящий революционер должен быть беспощадным и не бояться крови».
Не нравится Радзинскому «устранение несправедливости насилием». И в то же время он очень огорчен, что семинарист Иосиф Джугашвили потерял веру в Бога. Неизвестно, какой веры, православной или иудейской, придерживается сам Радзинский, но, в любом случае, он должен знать, что именно ветхозаветный бог продемонстрировал своим поклонникам, и Радзинскому в том числе, возможность и даже обязательность «устранения несправедливости насилием»! Достаточно вспомнить массовые убийства и ограбление египтян евреями под руководством Иеговы. Почему-то не захотели евреи разделить судьбу египетских трудящихся. И, вместо того, чтобы терпеливо ждать изменения своей судьбы, применили насилие. Причем не против фараона, а как раз против простых египтян.
Да-а, очень противоречив наш сочинитель!
Радзинский:
«Кобе удается установить контакты с революционным подпольем. Стихи прекратились. Навсегда. Теперь во время отлучек из семинарии он руководит рабочими марксистскими кружками и вступает в социал-демократическую организацию „Месаме-Даси“».
Радзинский не посмел указать причины, которые побудили Иосифа Джугашвили посвятить свою жизнь революционной деятельности. Книги классиков мировой литературы, произведения выдающихся умов человечества заронили серьезные сомнения в душе семинариста в справедливости общественно-политического мироустройства. Подавляющее большинство его сверстников вряд ли задумывались над этими проблемами, не говоря уже о своем личном участии в их разрешении. В упрощенном виде это можно представить на примере двух людей: один спокойно пройдет мимо совершающейся на его глазах подлости, другой сочтет своим долгом вмешаться, невзирая на неравенство сил. Поэтому не вызывает удивления и потеря интереса у Иосифа к изучению православной религии, проповедующей рабскую покорность судьбе и преклонение перед властью. Именно эти мотивы не просто непонятны Радзинскому, но вызывают у него активное отторжение, смешанное с животным страхом. Позже он нам продемонстрирует свои поразительную низость и душевную подлость,
Вступив в 1898 году в социал-демократическую организацию, Иосиф стал проводить пропагандистскую работу среди рабочих железнодорожных мастерских. Лидером грузинских социал-демократов был Ной Жордания, сторонник «мягких» форм борьбы за улучшение положения рабочего класса. Главной задачей подавляющее большинство тифлисских социал-демократов считало добиться от властей удовлетворения «экономических» требований. То есть примерно то же самое, чем занимаются нынешние зюгановские как бы коммунисты. Молодой революционер под влиянием своих друзей и наставников Владимира Кецховели (партийный псевдоним Ладо), Виктора Курнатовского и др. стал убежденным сторонником радикальных, наступательных форм развития рабочего движения.
В своей статье Джугашвили пишет:
«Многие не могут выйти за рамки капитализма, ибо целью их является улучшение положения рабочих в рамках капитализма… Нужна еще такая организация, которая соберет вокруг себя сознательные элементы рабочих всех профессий, превратит пролетариат в сознательный класс и поставит своей главнейшей целью разгром капиталистических порядков, подготовку социалистической революции».
Конфликт со сторонниками умеренных действий, которые во главе с Жордания-в социал-демократических организациях Тифлиса составляли решающее большинство, стал неизбежен. И неопытный, начинающий революционер Джугашвили бросает вызов авторитетному лидеру организации. Позже эти разногласия приведут грузинских социал-демократов к расколу на меньшевиков и большевиков. В данном случае мы отмечаем стойкость Иосифа Джугашвили в отстаивании своих взглядов, основанную на уверенности в своей правоте.
Радзинский:
«Но самое интересное: он стал одним из главных действующих лиц семинарской жизни. Вся семинария делится на его друзей и врагов. Но и враги боятся его скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и грубых вспышек его гнева. И мести его друзей. Самые сильные мальчики в каком-то рабском подчинении у тщедушного семинариста с маленькими глазками, которые в ярости загораются опасным желтым огнем. В Грузии ценится мужская дружба. У него много друзей. Точнее, тех, кто поверил, что они его друзья. На самом деле и тогда, и в будущем он одинок. Просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в борьбе с другими юношами, которых считает своими врагами. Иосиф Иремашвили, который много будет писать о нем в своей книге воспоминаний, пылкий Миша Давиташвили, бывший его верной тенью… сколько их было и будет, веривших в его дружбу»…
О чем написал архивник в этом фрагменте?
Да ни о чем! Просто облил грязью семинариста Сосо, и ничего больше. Ни одно «обвинение» не подтверждено фактами, свидетельствами. Где примеры «его (Сосо. — Л. Ж.) скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и грубых вспышек его гнева. И мести его друзей»? Особо хотелось бы узнать, в чем заключалась «утонченность издевательств» Сосо? И над кем? Понятно, что Радзинский не в счет…
«Тщедушный», с «маленькими глазками»!!! И друзей у Сосо нет, «просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в борьбе с другими юношами».
Оказывается, в семинарии Сосо Джугашвили вел «борьбу с другими юношами»! Какое потрясающее историческое открытие! Возможно, в следующем издании своего сочинения архивариус представит доказательства и подробности этой «борьбы с другими юношами». Захватывающее должно получиться зрелище!
Радзинский:
«В 1899 году свершилось: он исключен. „Вышиблен из семинарии за пропаганду марксизма“, — так он объяснит сам. Но… На самом деле Коба предпочел избавиться от семинарии куда более безопасным способом. Передо мной „Выписка из журнала общего собрания правления Духов* ной семинарии об увольнении Иосифа Джугашвили из семинарии за неявку на экзамен“. Как всегда, он действовал осторожно».