Скала альбатросов
Шрифт:
Она сжала виски, пот градом катился по лицу Такое решение, с просьбой, а кто просит, не вправе диктовать условия. Но она обратится к нему не как нищенка, а как королева, оказывающая милость. Он никогда не узнает ее истинных намерений.
Арианна подошла к небольшому зеркалу, висевшему на стене. Ничего нельзя по-настоящему разглядеть, слишком оно маленькое. И понятно — зачем священнику большое зеркало? Она внимательно всмотрелась в свое лицо. Оно показалось ей совсем чужим. Как будто спустя несколько недель она действительно впервые увидела себя. Ведь каждый день смотрелась в зеркало, когда причесывалась,
Нет, эта женщина с выпирающими скулами, бледная, осунувшаяся — не она, вовсе не графиня Веноза. У той кожа была золотистой и лицо сияло как солнце. А эта женщина, которую она видела в зеркале, еще сохранила миловидность, но в ней не осталось и следа от того удивительного очарования, какое восхищало всех друзей Джулио. Черты лица заострились, брови топорщились, а в глазах застыло немое страдание. Она уже не так хороша, как прежде, в отчаянии думала Арианна, шагая взад и вперед по комнате. Совсем исхудала. Она потрогала бедра и грудь. Слишком похудела. Щеки, шея, груди стали маленькими, какими были в двенадцать лет. Придется подкладывать в них вату, это ей-то, всегда презиравшей девчонок, которые прибегали к такой уловке. И еще проблема — одежда.
Она осмотрела свое платье, помятое, испачканное, попыталась разгладить его. Графу Серпьери нравились элегантные женщины. Именно Джулио постепенно научил и его понимать, в чем секрет женской красоты. Он говорил другу: «Если на женщине некрасивое платье, люди видят только платье. Если же, напротив, она хорошо одета, ее костюм безупречен, мужчины видят только женщину». Она с горечью вспомнила свои наряды. Ох, сколько же у нее перебывало платьев за эти годы, что прожиты с Джулио…
А какие она носила шляпки! Каждый раз, когда Джулио отправлялся в город, он обязательно что-нибудь покупал ей: шляпку, ткань на платье, перчатки. Но все ушло в прошлое. Хватит сожалеть о нем, нужно решить сегодняшнюю задачу. Необходимо приобрести новое платье, чтобы поверить в будущее. Графу Серпьери не нравились плохо одетые женщины.
Но оставалась и другая причина, еще серьезнее: если она придет к нему одетая как простолюдинка, он сразу поймет, что дела у нее плохи, что она оказалась на мостовой, и перепугается. Разве можно ехать в Милан и напрашиваться к нему в жены с таким печальным лицом, с такими провалившимися от горя и недоедания глазами, с такой тощей шеей и в таком поношенном платье! Когда граф Серпьери просил ее выйти за него замуж, она была красавицей графиней Веноза, и даже в тот вечер, с опечаленным лицом, оставалась неотразимой. Как же можно рассчитывать на успех теперь, после перенесенных страданий, напастей, трудов и голода? Как можно? И все же нужно попробовать. А для этого ей совершенно необходимо новое платье.
Почти неслышно открылась дверь, и в комнату вошла Марта.
— Дорогая, что ты тут делаешь одна? — удивилась она. — И почему ходишь в таком отчаянии взад и вперед?
— Думаю, как раздобыть денег. Мы же остались без единой лиры. Ты это знаешь?
— Знаю, — ответила Марта и опустилась на стул рядом с кроватью, безвольно уронив руки на колени. — Но вскоре приедет падре Арнальдо, он непременно поможет нам. Не беспокойся, сокровище мое.
— Я думаю не только о сегодняшнем
— Но у нас есть земля, вырастим урожай и постараемся жить достойно. Конечно, все будет не так, как прежде. Ничто не повторяется.
— А вот и нет! — воскликнула она, да так решительно, что Марта даже вздрогнула.
— Что ты хочешь сказать? Дорогая, у нас ведь не будет больше столько денег, сколько имел твой муж, мы не сможем жить как прежде, во всяком случае, несколько лет. А потом видно будет. Бог поможет.
— Бог не поможет. Бог может дать нам силы, может послать немного удачи, но добиться того, что нам надо, мы должны сами.
Марта молча смотрела на нее.
— Знаешь, мне пришла в голову одна мысль. Надо вернуться в Милан, и как можно скорее. Мне необходимо увидеть Серпьери.
— Серпьери? А зачем? Как он поможет? — удивилась Марта.
— Я могла бы отдать ему в залог кое-какие драгоценности. Позже, когда встану на ноги, заберу. Тем временем приедет падре Арнальдо, и мы что-нибудь придумаем, но ты ведь знаешь, деньги нам нужны уже завтра.
— А как ехать в Милан, если у нас нет даже лошади?
— Да, конечно, лошади нет. Я о ней и не подумала, а беспокоилась о своем платье, не могу же я вернуться в Милан в таком виде. Мне необходимо приличное платье. Но ты права, еще нужна и лошадь. Поговорю с врачом сегодня же вечером.
— Но у врача только одна лошадь в двуколке, и она необходима ему для посещения больных.
— Пару дней он может и обойтись. Больные уже почти поправились.
— Дорогая моя, ты же прекрасно знаешь, что не поправились. Доктор не сможет дать тебе свою лошадь.
— И все-таки он должен дать, иначе как мы будем жить? Что будут есть его же больные? У дона Альберто кончились деньги, и у нас их нет. Не можем ведь мы без конца ловить рыбу в озере. Больным недостаточно одной рыбы.
— Хорошо, — сказала Марта, — допустим, он одолжит лошадь на пару дней, а платье?
— Вот я и хотела спросить его, не будет ли он так любезен купить мне какую-нибудь ткань в Варезе. Он знаком с торговцами. Они, наверное, дадут ему в долг? А когда вернемся из Милана, я заплачу. Не возражай, а слушай меня. Поезжай с ним, выбери ткань, и мы быстро сошьем платье. Мне очень нужно. И еще шляпа. Я не могу появиться в Милане в таком виде, это неприлично.
— А если вернуться ночью, когда нас никто не увидит? — предложила Марта. — Может быть, в Милане не все разграбили, хоть что-то осталось. Тогда ты надела бы собственное платье, и нам достаточно было бы найти только лошадь.
— Да, такой выход был бы хорош. Но вдруг в Милане ничего нет?
— Если ничего нет, тогда пойду в магазин и упрошу хозяина дать ткань в долг. Но все же я не понимаю, отчего ты так спешишь увидеть Серпьери. Он ведь никогда не был особенно богат, в лучшем случае сможет одолжить тебе немного денег, но…
— Ты сама говорила, что сейчас деньги есть только у якобинцев. Только они в наши дни умеют наживаться.
— Да, но Серпьери — необычный якобинец. Он думает только об идеалах и не собирается ворочать делами.