Скарбо. Аптечные хроники

ди Лихтенштейн Карвелл

«Отец Николай, - начал Мельхиор, - я хочу обратиться к вам по поводу одного из ваших питомцев. Юношу зовут, кажется, Иоанн. Я видел его только мельком, но мне кажется, этому ребенку Бог дал большие способности». Отец Николай огорченно вздохнул: «Да ведь помер он, в конце зимы помер. Вы опоздали, брат травник». Мельхиор улыбнулся. «Да нет, отец Николай, живехонек. От крапивы не умирают». «Полно, брат травник! – воспитатель был искренне изумлен.
– Вы про этого Иоанна? Да это ж не ребенок, а, прости Господи, бес сущий. Какие там способности, он грамоту-то освоить не в силах! И где же вы его видеть-то могли? Он когда не на

коленях, то в шалостях».- «Вот как… И все же можно ли мне побеседовать с ним? Сдается мне, что в этом ребенке дремлет великий дар к траволечению. Я бы поговорил с ним. Отец Фотий согласится передать его в наше аббатство, если мальчик окажется пригодным к ремеслу аптекаря и ваш инфирмарий не возьмет его в ученики».

Отец Николай слушал и недоумевал. Сбыть навсегда с рук бездельного и дурного мальчишку, да еще с благословения аббата - о чем и мечтать? С любым из детей можно было договориться, только не с ним. Но кое-что смущало воспитателя. Травнику святого Фомы он не верил так же, как и юному оболтусу Иоанну. Где тот мог увидеть мальчишку? Зачем травнику это исчадие? И если травник разочаруется в выборе слишком поздно, что станется с мальчиком?

* * *

«Встань, Иоанн, и приведи себя в порядок, - сухо сказал отец Николай.
– Отец травник желает беседовать с тобой». Не гневен. Даже, скорее, благодушен! Неужели обошлось?!

Отрок поспешно и с явным облегчением вскочил с крапивы, подошел под благословение воспитателя и вдруг с ужасом отшатнулся.

Мельхиор извлек из сумки измятый полуразвалившийся венок. «Скажи, малыш, это же твой венок. Почему ты выбрал именно эти травы? И где ты их отыскал?» Отец Николай недоуменно нахмурился, взял в руки убогий веночек и вдруг, освирепев, схватил воспитанника за ухо. «Так ты был в лесу? Отвечай, мерзавец. Ты где был?» Приблуда зарыдал в голос. Мельхиор прикусил язык. Мог бы догадаться. Если б отец Николай знал про лес, простой крапивой бы грешник не отделался. «Сами видите, каков пакостник, брат Мельхиор, - бушевал пожилой педагог. – И ведь таким агнцем смотрел! Тьфу, прости Господи, сил с тобой никаких!». Мельхиор поклонился отцу Николаю и сказал самым кротким тоном, поживешь с Сильвестром - научишься кротости: «Отец Николай! И все ж позвольте мне сперва задать Иоанну свой вопрос». Отец Николай, понемногу успокоившись, выпустил ухо мальчишки, но в глазах его еще кипел гнев, и брови были сурово сдвинуты. Крепко же допек почтенного человека этот чертенок. Себе на горе, между прочим. С каприкорнусами надобно быть осторожней, такие натуры прощать не умеют и в воздаянии немилосердны.

– Так зачем ты собрал именно эти травы, дитя? Или тебе кто присоветовал?

– Никто, отец. Никто мне не советовал, только я сам. У меня болела голова, и я нарвал этих цветочков. Простите, отец Николай. Я виноват, не должен был убегать. И что соврал вам, виноват.

Господи Всеблагой и святой целитель Пантелеймон! Мальчик знал, что делает.

– А скажи, дитя, как зовутся эти травы?

Приблуда, шмыгнув носом, растерянно взглянул в лицо Мельхиору:

– Я… я не знаю. Мне просто казалось, что эти хороши. Простите меня, ну в последний раз! Я больше никогда не буду!

Последние слова Приблуда почти шептал сквозь слезы. И тут ударил колокол, созывая братию. Отец Николай, железной рукой ухватив плачущего грешника за локоть, направился в схолу, чтобы построить детей в пары и отвести их на молитву

и ужин. Мельхиор сразу пошел в церковь. В голове его творился полный сумбур. Мальчишка врет на каждом шагу, своенравен к тому же. Но после молитвы он, Мельхиор, пойдет к отцу Фотию и упросит, чтобы утром этот новый Гален ушел с ним к отцу Сильвестру. А там будь что будет.

* * *

Отец Фотий согласился с доводами Мельхиора, но не смог сдержать изумления перед выбором молодого травника. Пожилой инфирмарий, приглашенный аббатом к разговору, поднял Мельхиора на смех, стоило тому заикнуться о безусловной способности мальчика к аптекарскому ремеслу. Судя по всему, репутацию себе отрок составил отменную. Не один раз аббат лично увещевал Иоанна не шалить и быть прилежным, но даже после бесед с аббатом отец Николай жаловался настоятелю на сущее бедствие, поразившее схолу. Единственный из всех учеников, Иоанн до сих пор не может выучить буквы. Непросто будет подобрать мастера такому озорнику и тупице.

В конце концов отец аббат благословил Мельхиора забрать Иоанна из монастыря и честно обучать ремеслу аптекаря. Перечислив все положенные подробности касательно обеспечения ученика одеждой, обувью и питанием, аббат простил Мельхиору все, затраченное монастырем на образование и воспитание сироты Иоанна, о чем был составлен соответствующий договор, согласно которому Иоанн, монастырский сирота, полностью переходил под опеку обители святого Фомы в лице монастырского аптекаря, брата Мельхиора. Кажется, над Мельхиором втайне потешались все – от инфирмария до скотника.

* * *

Вернувшись из церкви, отец Николай велел, чтобы декан и сторож при схоле вытащили во двор школьную скамью-кобылу. Приблуда встал на колени рядом со скамьей. Смешливые мальчишки сгрудились возле него и от души потешались над беднягой:

– Что, Приблуда рыжая, скис? Ничего, вечерком взбодришься. Смотри, чтоб комары не покусали.

– Да комаров декан отгонит! – захохотал Андерс.

– Да Приблуда у нас лекарь. Он себе веночек сплетет, его хоть секи, хоть не секи!

Компания грохнула.

– Эй, Приблуда! А у меня брюхо болит. Полечи меня, братец.

До ужина ему терпеть насмешки, а после ужина…Чтоб он лопнул, этот чертов монах. Чтоб ему черти башку оторвали.

– Не хнычь, Приблуда. На вот тебе крапивки, полечись!

Иоанн не выдержал и запустил в обидчиков камнем. Конечно, промазал. Мальчишки взвыли от восторга. Да ладно, пусть зубоскалят. Если бы это было худшее, что его ждет сегодня! Вон он идет, проклятый.

* * *

Мельхиор подошел к отцу Николаю и протянул ему договор. Отец Николай глазам своим не верил, читая «передать сироту Иоанна под опеку… для обучения». Но, кажется, шутки никакой не было. Да пуще того, брат травник пришел просить за своего ученика, отменить порку ввиду дальней и трудной дороги на следующий день.

Отец Николай испытующе смотрел в глаза Мельхиору. И все больше отцу Николаю казалось, что не будет в этой передаче ни толку, ни пользы. Травника этого еще бы самого поучить, потому что дите сущее.

– Вы меня простите, брат травник, но Иоанн мал и глуп. Он запомнит только одно: можно согрешить, удесятерить грех ложью и все равно уйти от наказания. И он не замедлит солгать еще и еще, а вина будет на нас. Но и вы тоже правы, путь до Скарбо не близок.

Мельхиор молчал. В воспитании он и вправду понимал мало.