Скарбо. Аптечные хроники
Шрифт:
Все правда. Не приснилось. Еще вчера он ненавидел этого человека и призывал на его голову страшные кары. Но никогда еще Иоанн-нераскаянный не благодарил Бога за пробуждение так, как этим утром.
* * *
В кухне кипела работа, стучали ножи, в огромном котле варилась овсяная каша, помощники повара чистили овощи к обеду. Странникам щедро плеснули только что процеженного молока с утренней дойки и отрезали по изрядному ломтю вчерашнего хлеба. «Кушай, Приблуда, - гудел брат-повар, - а то опозоришь аббатство. У Фомы-то все толстые, как бочки. Скажут, не подходишь ты нам, недокормыш, и назад вернут». Иоанн помертвел от ужаса. «Тьфу, брат Петр, ну что ты за человек! – возмутился Мельхиор. – Успокойся, Джон. Не вернут». Джон благодарно взглянул
Колокол гудел, и со всех сторон к церкви подходили монахи и насельники аббатства. Не было слышно ничего, кроме шагов и колокольного звона. Даже веселые повара шли с торжественными отрешенными лицами, губы отца Петра чуть шевелились, повар читал в уме молитву. Отец Николай вел за собой сонных детей. Увидев Иоанна, мальчишки за спиной наставника оживились, стали молча кривляться и корчить рожи. Мельхиор с грустью взглянул на них и поторопил Джона.
* * *
Хор голосов взмывал под самый купол. Свечи потрескивали, и скорбный лик Девы возносился над всеми. В складках пурпурной мантии, прижимаясь к колену пречистой Девы сверкала золотой искоркой крохотная пчелка. Иоанн замолчал и опустил голову, чтобы случайно не выдать себя. В глазах у него стояли слезы. Его тайная отрада и утешение за все эти годы – Богородица-с-Пчелой в церкви обители святого Михаила глядела на него перед разлукой. Он вдруг понял, что больше не встретит Ее горького и ласкового взгляда. Мельхиор, продолжая петь вместе со всеми, крепко взял Джона за руку. Джон моргнул и украдкой вытер мокрые дорожки на щеках.
* * *
Через лес, раскинувшийся возле монастыря, через болотистые луга лежала тропинка, ведущая на дорогу к Скарбо. Они прошли уже добрую четверть пути, и все это время Джон молча следовал за наставником, не жалуясь и не отставая. Ветер стих, солнце припекало немилосердно, рубахи обоих под заплечными мешками взмокли от пота, даже птицы почти замолчали. И когда невдалеке блеснула река, Мельхиор не выдержал и свернул с дороги. Хватит, пора отдохнуть.
Джон подошел к реке, сел на траву и перевел дух.
– Ну что же ты?
– удивился травник.- Беги купайся, вода теплая.
Мальчик растерянно взглянул на него.
– Вас что, никогда не водили купаться?
– Водили. Каждый месяц мы купались, в бане.
Мельхиор застонал.
– Снимай рубаху. И сандалии тоже снимай. Давай, мал ты еще, чтобы смущаться, да и нет здесь никого.
– Отец Мельхиор, а Бог?
– Бог тебя таким создал, дубина! Раздевайся и ступай. Ради святого послушания.
Мельхиор, скинув рясу, бросился в прохладную воду и в два счета оказался почти на середине. Отфыркиваясь и жмурясь, он еще несколько раз нырнул, чтобы хорошенько прополоскать слипшиеся от пота волосы, и посмотрел, чем занят его ученик.
Джон стоял по колено в воде, не решаясь зайти поглубже. Его рубаха лежала на берегу рядом с одеждой наставника.
– Иди, не бойся, не утонешь, - крикнул ему Мельхиор, но Джон не пошевелился. Махнув на него рукой, травник переплыл реку туда и обратно и с сожалением вышел на берег. Джон робко потянулся за одеждой.
– Окунись, чадо, хоть пот с себя смой, - рявкнул на него Мельхиор. – Ты что же, брезгуешь совершить то, чем не гнушался Спаситель?
Джон вздрогнул и вошел в воду по пояс.
– Глубже, - велел с берега наставник, - по плечи! И если сам не желаешь соскрести с себя грязь,
Джон сделал еще несколько шагов и вдруг спросил:
– Отец Мельхиор, а когда это было?
– Когда Господь принимал крещение, дурачок! Ты что же, Писание не знаешь? Иоанн Предтеча крестил Его в Иордане, как и многих других, а ведь дело было зимой. Ну же, смелей! Твой тезка не вылезал из Иордана неделями!
Джон зачерпнул пригоршню воды и осторожно поплескал себе на макушку. Потом еще и еще. Окунуться с головой он так и не решился. Река сверкала на солнце тысячью бликов. Над водой пролетел вяхирь.
* * *
Они сидели на пологом речном берегу и ели хлеб с колбасой, весело похрустывая пахучими сочными луковками. Окончив трапезу, запили ее речной водой.
– А здорово вы умеете, отец Мельхиор!
– с уважением сказал Джон. – У нас так, наверное, никто не может. Как вы научились?
– Наука нехитрая, Джон, - улыбнулся травник. – Бросили в реку, а там плыви или тони. Тонуть-то неохота. А вот теперь ты мне скажи, как так получилось, что ты грамоте не научен?
Джон потупился и покраснел.
– Нам без грамоты никак нельзя. Придется тебе леность оставить. А то знаешь что?
– Знаю, - бесцветным голосом отозвался ученик.
– Не знаешь. А то выйдешь ты не врач, а коновал. И не сынов человеческих тебе лечить, а скот бессловесный, и то не всякий.
– Отец Мельхиор, - глухо произнес Джон. – Зачем вы меня взяли? Я же тупица. Со мной же только…
Аптекарь сорвал травинку, прикусил ее и уже без улыбки взглянул на Джона.
– Скажи, Джон, ты и сам так думаешь? Только честно. Как на исповеди, чтобы если хоть чуть соврешь, так умрешь смертию? А я что услышу, то забуду. Я ошибся в тебе?
Джон молча смотрел, как течет река. Потом еле слышно обронил:
– Нет.
– Ну раз так, то вставай и пойдем. Я это забуду, а ты помни. И еще запомни: нагого тела нам бояться не след. Знаешь, говорят, нагота не в стыд двоим – врачу да палачу. Только эти ремесла друг со другом враждуют. Давай поднимайся. До Скарбо далеко.
глава 3
К вечеру на краю неба стали собираться тяжелые тучи. Путники заторопились: надо было успеть найти приют до того, как хлынет ливень. Пережидать грозу под открытым небом Мельхиору не хотелось – и Джона бы поберечь, и целебную траву в мешках. Не поймешь, кого жальче. В деревню они вбежали почти бегом, подгоняемые глухим ворчанием грома. Хозяйки поспешно снимали стираное белье, скликали кур, запирали скотину. Ветер хлопал ставнями и драл листья с яблонь. Работники заносили в трактир столы и скамьи из-под навеса, девка в красной юбке торопливо собирала пустые пивные кружки. «Божьи люди, к нам заходите, сейчас ливанет, так уж ливанет!», - махнула она им свободной рукой. Премудрый отец Сильвестр как в воду смотрел, заставив взять с собой толику денег. Они зашли в трактир, и Мельхиор спросил, нельзя ли переночевать. «Девки тоже есть, или вы не интересуетесь?» - хихикнул подросток в углу. Трактирщик подошел к нему, отвесил звучную затрещину и извинился перед божьим человеком.
– И поесть бы чего, - невозмутимо продолжил Мельхиор. – С утра идем.
– Далеко ли? – осведомился хозяин, пристально вглядываясь в лицо посетителю.
– В Скарбо, добрый человек. Бывали там? Аптеку святого Фомы знаете?
– То-то я гляжу, вроде раньше вы к нам не заходили, а я вас помню! – с облегчением выдохнул трактирщик.
– Аптека, видишь как…
Скорбная сухая старушка отвела их вглубь дома в невысокую комнатку. Распахнутое окно выходило в небольшой сад, притихший перед неминуемой грозой, небо между деревьями стремительно наливалось лиловым. Старушка принесла еще один тюфяк, одеяла и подушки. Мельхиор поблагодарил ее и принялся ладить ночлег. За окном совершенно потемнело, и через минуту хлынул проливной дождь. Ставни пришлось закрыть, но вода хлестала сквозь рассохшиеся дощечки. Спасибо, крыша не подтекала.