Скарбо. Аптечные хроники
Шрифт:
Идти было недалеко: через площадь, вверх по улице и направо. Джон шел, глазея по сторонам, – таких высоченных домов с башенками и флюгерами он не видел ни разу в жизни. В церкви было сыро, гулко и тепло, прихожане снимали накидки и мокрые плащи, вполголоса здоровались и чинно рассаживались по местам. Сильвестра и Мельхиора встречали почтительными поклонами. Мальчика с ними заметили, но в глаза никто ни о чем не спрашивал. Джон, глядя, каким почетом окружен отец Сильвестр, оробел еще больше и украдкой спросил Мельхиора, бывают ли у мирян инфирмарии? Мельхиор начал было объяснять ему разницу между инфирмарием и городским аптекарем, но махнул рукой и шепнул, что отец Сильвестр вполне может быть назван инфирмарием Скарбо. Одна разница – попробуй-ка ослушаться инфирмария! Джон подумал, что ослушаться отца Сильвестра, наверное, может только безумец. Мессу он толком не запомнил, потому что уставился
* * *
Когда они вернулись в аптеку и позавтракали, Мельхиор собрал все необходимое, поклонился учителю и ушел проведать болящих. Отец Сильвестр пристально посмотрел на Джона и спросил, знает ли тот, что всего важней для монаха? «Молиться?» - растерянно предположил Джон. Ничего другого ему в голову не приходило, и он густо покраснел, стыдясь очевидного своего невежества. Отец Сильвестр, важно кивнув головой, пророкотал: «Молиться, конечно, тоже, но не только. Чистота – вот что главное. И для монаха, и для медикуса. Полы-то мыть обучен?».
До обеда Джон усердно мыл и оттирал все уголки аптеки. Вскоре мокрый каменный пол блистал, как мостовые Скарбо. Вытирая его досуха отжатой тряпкой, Джон добрым словом поминал сторожа, то и дело заставлявшего воспитанника Иоанна прибираться в схоле, все одно, мол, ты, тупица, больше ни на что не надобен. Наука сторожа пригодилась. Отец Сильвестр от души удивился, глядя, как лихо Джон управляется с веником и тряпкой. Посетителей не было; к счастью, жестокая судьба не выгнала под дождь никого из горожан, и когда мокрый и слегка усталый Мельхиор вернулся после обхода, аптека сияла свежей чистотой. «Ну что ж, не знаю, как травник, а поломойка из него отменная, - буркнул старый аптекарь. – Считай, обед заслужил».
После обеда отец Сильвестр отправился отдохнуть и Джону велел последовать его примеру. Но тот умолил Мельхиора позволить ему тихонько посидеть в кухне, и тот, поразмыслив, согласился. Умостившись на лавке в укромном уголке, Джон начищал песком чумазый котелок и наблюдал, как учитель, добавляя по капельке из каких-то пузырьков, ловко растирает на глазурованной глиняной дощечке зеленоватое тесто, специальной лопаточкой формирует небольшие лепешки, обваливает их в муке и бережно складывает на поднос. Отец Сильвестр был прав: вместе с дождем шел холодный ветер, а значит, и вечные его спутники – кашель, избыточная носовая слизь, саднящее горло. И если сегодня никто не пришел в аптеку, то завтра-послезавтра от бедствующих горожан не будет отбоя. Слава Богу, что долгое время не приходилось готовить снадобья от болезней грознее, чем простуда, зубная боль и женские немощи. Еще лет восемь тому назад его бы возмутила такая мысль, а сейчас смиренный брат Мельхиор лепит оловянной лопаточкой пастилки от кашля и рад-радешенек, что Пресвятая Дева хранит свой грешный дождливый Скарбо от большой беды. Котелок с грохотом упал на каменный пол и, дребезжа, покатился по плитам. Джон, разморенный теплом и покоем, задремал и выронил его из рук. Мельхиор, не оборачиваясь, велел ученику подмести рассыпанный песок и отправляться спать по слову отца Сильвестра.
* * *
Обычно они никогда не приходят в дождь. Он чувствует их появление заранее, задолго до того, как они появятся, Белый и Черный. Да и не так уж часто он их видел, раз десять от силы с тех пор, как они пришли впервые. Тогда он был так мал, что даже не испугался, просто сидел и смотрел, как они возятся друг с другом. Но почему-то с самого начала он знал – никому не стоит рассказывать о Зверьках. Может, они сами ему велели помалкивать? Они могли.
Видел он их редко, зато слышал куда чаще, и сперва опасался, что и другие различат особый тонкий звук, среднее между писком и легким смешком, шорох лап и еле заметный запах. Дама в церкви Скарбо пахла, как пахли его Зверьки. Мельхиор объяснил – это запах мускуса. Однажды он чуть не умер от ужаса, когда Зверьки, пришли в ночной дормиторий и прыгнули к нему на постель. Мальчик, спящий рядом, проснулся и услышал их Беседу. Потом вся схола дразнила Приблуду за то, что он во сне говорил с какими-то невидимыми крысами и даже пытался их спрятать. Сторож сдернул одеяло, но Зверьков не увидел, а ведь они лежали прямо перед ним, прижавшись к тюфяку, и – Джон мог поклясться в этом! – беззвучно хохотали, обнажив ряд острых мелких зубов. Да что там, просто покатывались со смеху. Джон сам чуть не расхохотался, глядя на эту картину. Выдрали тогда обоих, но зато стало ясно: никто, кроме него, не сможет их заметить. Они приходят только к нему. После Джон узнал, что говорить с ними можно молча и они непременно отзовутся. Жаль только, что они не могли помочь ему в схоле, но откуда, в самом деле, Зверькам знать грамоту. Джон
* * *
Вечер ничем не отличался от утра. Разве только дождь перестал. Мельхиор и отец Сильвестр переворошили всю аптеку, подводя баланс по книге расхода снадобий, отметили все, в чем была недостача, отец Сильвестр составил список того, что нужно было принести из монастыря немедля, а также написал письмо к инфирмарию. Кое-что в конце недели, вместе с крупой и овощами, должен был привезти монастырский возница – не самое срочное, но все же необходимое. Джон сидел за столом и терпеливо перебирал прошлогодние ягоды можжевельника и шиповника, откладывая в сторону подпорченные. Не так уж и много их было, но порядок есть порядок. Отец Сильвестр искоса посматривал за ним, но ученик трудился с должным усердием, и постепенно старый аптекарь перестал обращать на него внимание. Дважды или трижды приходили посетители, и Мельхиор, извиняясь за беспорядок, ловко отыскивал им, что кому потребно. После вечерней службы, вернувшись из церкви, наскоро поужинали и легли спать. Так прошел первый день новой жизни, простой и безмятежный.
глава 6
А наутро Мельхиор и Джон вышли из города и отправились в обитель Святого Фомы. Вокруг расстилались поля, вдоль дороги разрослись густые кусты колючего боярышника и терна. Живая изгородь, изрядно запыленная и обтерханная, скрывала глубокие овраги, заплетеные ежевикой. Идти было довольно далеко, но день выдался ветреный, бессолнечный, даже лужи на дороге успели слегка подсохнуть. Мельхиор, погруженный в собственные невеселые мысли, угрюмо молчал. Джон не осмеливался его беспокоить и изо всех сил поспешал за наставником.
Отец Сильвестр, не слишком впечатлившись историей с венком, все же согласился принять Иоанна, но у аббата могли возникнуть кое-какие расспросы. Главным препятствием, конечно, было полное невежество ученика, а также грубое нарушение всех правил приема воспитанника в аббатство. Дом Трифиллий мог потребовать возвращения неуча обратно под опеку св. Михаила, но об этом Мельхиор старался не думать. Получалось неважно.
* * *
В аббатстве они сразу пошли к инфирмарию. Иона, как обычно, возился на огороде и радостно приветствовал Мельхиора. Рыжий тщедушный мальчик, отирающийся возле молодого аптекаря, робко поклонился Ионе. Сбивчиво Мельхиор объяснил, как получилось, что он завел себе ученика, не спросясь у аббата. Иона покачал головой. Добро бы Сильвестр, старому аптекарю аббат простит что угодно, но ты-то на что рассчитывал! Мельхиор велел Джону погулять в сторонке. Отрок и сам забеспокоился, затосковал, Иона кликнул Флора и велел ему показать новому ученику аббатство, а после ждать их во дворе.
– Отец-то хоть что сказал?
– сжалился Иона над собратом.
– Сказал, пусть остается, там посмотрим.
Иона только покачал головой.
* * *
Суд дома Трифиллия был суров и краток. Если способности отрока не подтвердятся, он должен вернуться обратно, а брат Мельхиор будет строго наказан за самоуправство и посажен на хлеб и воду на два месяца. Если же мальчик и впрямь так смышлен, как утверждает брат Мельхиор, значит, быть по сему. Будет числиться в аббатстве учеником аптекаря, но с условием - у отца Сильвестра. Впрочем, епитимья на брате Мельхиоре останется. Самонадеянности и гордыни отец Трифиллий не терпел.
Испытание настоятель решил провести тотчас. Инфирмарий, Мельхиор и притихшие мальчишки следовали за ним до аптекарского огорода. Там аббат взял Джона за локоть и велел без подсказки отыскать траву, унимающую зубную боль. Сердце Мельхиора оборвалось. Откуда же знать дурачку! Джон вяло трепыхнулся и попросил дать ему время подумать. Инфирмарий опечалился – жаль Мельхиора, да и мальчишке, конечно, было бы лучше в аптеке. Эх, брат Мельхиор, школяр ты и торопыга, как говаривал Сильвестр.
* * *