Сказка старого эльфийского замка

Морецкая Анна

Порывшись в одном из них он вернулся и протянул Корру золотой медальон, свиток карты и мешочек с монетами, а сам направился опять за стол и через минуту они его увидели опять восседающим на своем месте. А гном взял перо, обмакнул его в чернила и… задумался.

Что он там соображал так долго, а потом и излагал на бумаге, для них осталось тайной, поскольку, когда гном сполз со своего насеста, оба написанных им письма были запечатаны. Ну, да ладно, главное — то, что они могли извлечь полезного из похода сюда, они заимели, и теперь следовало побыстрее двигаться дальше.

Но только они попытались податься на выход, как гном их остановил насмешливым голосом:

— А что ты Ворон с медальоном собираешься делать?

— Покажу

на входе в ваш город… — ответил Корр и достал из кармана золотой кругляк размером вдвое больше, чем полный золотой. И только тут заметил, что в отличие от других медальонов, имеющих лишь одну картинку, этот был двухсторонним.

— Ох, парень! Ты ж вроде не вьнош совсем, а таких явных вещей и не заметил! Вот этой стороной, — он ткнул на картинку с выбитым ключом, — покажешь в воротах. Вторую сторону с башней предъявишь градоначальнику в Преттигемме, уважаемому Кристлу Марморскому, чтоб знал, что ты по важному делу от нашей гилдии прибыл и препятствий не чинил. Ну, а потом сделаешь вот так, — и он нажал с двух сторон на ребро медальона, лежащего у Корра на ладони и… тот вдруг задрожал и раздвинулся, показав третью картинку — выгравированную монету Эльмерского королевства, — и покажешь ее уже уважаемому Сапфирону. И он будет точно знать, что ты именно от меня и сделает все, что в его силах, чтоб продвинуть ваше дело. И повесь его на шею, а то, не дай Многоликий, еще потеряешь!

Но понаблюдав, как Корр снимает с шеи кожаный шнурок со Знаком Отца и пытается его развязать, всплеснул руками досадливо и, бурча себе под нос что-то про остлопов пернатых, опять отправился куда-то за свой грандиозный стол. Ну, а вернувшись, сунул Ворону в руки золотую цепь чуть не с мужской указательный палец толщиной, и велел:

— Вешай на это, вернее будет, — но немного помолчав, все-таки добавил, — вернешь по прибытии вместе с медальоном.

Вот жадюга! А вот Корр бы от такого подарка не отказался. Его, между прочим, тоже обидели — чей вместе с принцем держали час перед воротами! Но это все подумалось как-то вскользь — и про очередное проявление гномьей жадности, и про собственные симпатии к блестящему, и даже про обиду, якобы ему нанесенную. Поскольку через минуту, после того, как старый гном застегнул у него на шее цепь, они уже неслись по направлению к подъемному механикзму, а коротконогий Арг едва успевал за ними. Ну, а старый гном, посчитавший видно, что определенная договоренность ими так и не достигнута, кричал вдогонку, что он сделал все что мог, и будет ли считаться, что он Эльмерской Семье ничего не должен… Но последние слова его заскакали эхом по мраморным стенам холла, когда «клетка» с гостями вовсю уже поднималась вверх. Так что, понятное дело, несмотря на всю свою уважаемость и достопотченность старый Хризол никакого ответа так и не получил.

К самому особняку эльфов было решено, что принц, от греха подальше, приближаться не станет. Так что прощались у подножия того холма, на котором располагалось их подворье. Обговорили, что он соберет всех кого можно и будет ждать Корра в их с Лиссой городском доме. В последний момент, когда уже Ворон натянул уздечку своего Быстра, принц придержал его за руку и сказал:

— Я вот, что подумал, возьми-ка ты и это, — и снял со своей шеи еще один медальон, только в отличие от гномьего, более тонкий, квадратный и дырчатый, с первого взгляда похожий на кусок золотого кружева. — Мало ли, придется ночью в город возвращаться, а это ключ от всех дверей в Эльмере…

— Принц, я и на крыльях могу, так что точно доберусь как-нибудь до дома, — не удержавшись, рассмеялся Корр.

— Возьми, — настаивал Ройджен, — ее тоже гномы делали, так что признают вещь принадлежавшую Эльмерской Семье, и не смогут тебе тогда точно отказать.

«— Вот, обвешался побрякушками, как дите малое! Ну, да ладно — лишь бы это помогло решить все побыстрее», — подумалось Корру между делом, а ответом его принцу было лишь короткое:

— Ну —

все, я погнал! — и в следующее мгновение он уже разворачивал коня и пришпоривал его для скорости.

Особняк темных, тоже расположенный на самой вершине холма, видимо с тех времен, когда тут и города-то не было, ожидаемо отличался от гномьего. И хотя и здесь все было не менее богато, но не броско и пышно, а воздушно и с утонченным изыском. Решетчатые ворота, к которым подъехал Корр, тоже были высоки, но позволяли прекрасно видеть и дом в отдалении этажа на четыре — с башенками и портиками, и сад вокруг него, хоть и безлистый об эту пору, но идеально выверенный в своей правильной красоте. Да, впустили его тоже неожиданно быстро, стоило только назвать себя и сказать, что он здесь по делу Эльмерской Семьи — и все, ворота перед ним раскрылись и один из стражей предложил пройти в дом.

Корр поспешил к нему по прямой, как стрела, аллее, лишь мимоходом оглядевшись вокруг. Все ожидаемо: разлет мозаичных дорожек, стволы деревьев, стоящих в строгом порядке и фонтан, расположенный строго по центру от ворот. Все ровненькое, какое-то гладенькое и даже снежок лежит на строго оговоренных местах. Да, еще и статуи… сейчас, когда зимний воздух проморожен и тускл, они казались заплутавшими в лесу путниками, так и замерзшими в последнем своем движении. Длинноволосых дев, что по задумке мастера должны были танцевать в цветнике, было жалко особо. Потому, как они, босоногие, кружили нынче среди колючих голых плетей — того, что оставила им зима вместо пышно цветущих розовых кустов.

При его приближении дверь распахнулась и на порог вышел совсем молоденький эльф, и представившись каким-то очередным забубенным именем, каковое Корр впопыхах и не расслышал, пригласил внутрь.

Здесь уже Ворону пришлось назвать себя и озвучить причину своего визита:

— Коррах Перрн по делу Эльмерской Семьи к лорду Галуэлю, — доложил он пажику и тот, с поклоном попросив подождать, скрылся за одной из дверей, выходящих в холл.

Пока того не было, Корр осмотрел помещение. Да, и здесь, как и у гномов, пытались произвести впечатление на вновь прибывшего. Но тутошняя роскошь была едва ли заметна с ходу, скорее воображение поражала чисто эльфийская изысканность и утонченность. Драпировки из легких тканей нежных цветов, мебель изящных форм, на которую страшно было садиться, хотя Корр и знал прекрасно, что она такова только с виду, фреска на центральной стене со сценой соколиной охоты. И в довершение ко всему этому тонкие колонны резного камня, зрительно отгораживающие своими рядами боковые стены с дверями в соседние помещения, делая этим комнату как бы замкнутой, а ее образ — цельным.

Были здесь, как ни странно, и золото с хрусталем. Но они были настолько ненавязчивы с виду, что подобно осколкам мозаики, идеально подходящим друг к другу, составляли общую картину со всем остальным, не выпячиваясь и не бросаясь в глаза одной лишь собственной яркостью. Те же золотые напольные жирандоли и светильники, спускающиеся с потолка, своими тонкими витыми формами лишь повторяли и отчасти подчеркивали белоснежный рисунок резьбы колонн. А хрустальные вазы искристым блеском скорее подсвечивали большие букеты живых роз, естественно нежнейших оттенков, чем сами были на виду.

Впрочем, долго осматривать местные достопримечательности и производить полное сравнение о разном использовании одних и тех же материалов гномами и эльфами, ему не довелось. Не прошло и пяти минут, как мальчик вернулся и доложил, что ожидаемый им лорд Галуэль сейчас спустится и примет гостя.

Опять жждать! Корр почувствовал, что каждая минута ожидания, добавляющаяся обстоятельствами, начинает вводить его в раздражение. И чтоб не дойти до той злой паники, в которой уже находился принц к моменту их расставания, он принялся разглядывать парнишку, усилием воли оттягивая свои мысли от понимания собственной беспомощности в этих медленно текущих событиях.