Скопец, сын Неба

Юрченко Сергей

– Учитель не позвал их с собой, - говорит он, забыв, что Иисус и его, и никого вообще не звал с собой.

– Почему?

– Они не верят в него.

– Если мы поверили, почему они не верят?

– Враги человека - домашние его, - заключает Иоанн, и Петр опять вспоминает свою жену.

А еще позже у огородов друзья прощаются после приятного вечера, чтобы разойтись в разные стороны: рыбаки пойдут домой в город, сыны грома – в жилище Матфея. Круглая и серебряная, как денарий, луна с чеканным профилем девы Дианы щедро освещает тракт перед ними и весь ландшафт вокруг, который кажется Иоанну волшебным в этом зыбком свете. Перед ними расстилается на холме спящий Капернаум, перемигивающийся редкими огнями во дворах, а сзади

чуть левее спит таможня.

– Приходите к нам завтра с учителем, - предлагает Петр.
– На праздник Пурим.

Он чувствует себя виноватым в том, что не принял предложение Иисуса стать сыном Неба. Иоанн его просветил: от таких предложений не отказываются. Праздник избавления Пурим - хороший повод возобновить разговор о Царстве Небесном.

– Придем, - обещает Иоанн.

– Он не откажется?

– Я его уговорю. А ты не робей. Царство Небесное силой берется.

Оно представляется юноше экзотическим местом, которое окружено высокой стеной с двенадцатью персональными воротами для колен Израилевых. Нужно стучать - и откроется. Если бы ему сейчас сказали, что ключником этих ворот христиане назначат стоящего перед ним Петра, он бы очень удивился.

Вдруг они замечают бредущую меж огородов человеческую фигуру в белом одеянии. Она движется от синагоги прямо на них в полном молчании.

– Эй, кто там?
– окликает Андрей.

Но безмолвный призрак продолжает плыть в лунном свете. Компания робеет и отступает в сторону.

– Кто ты? - сердито повторяет Андрей.

Фигура движется неестественно прямо, будто шест проглотила, и так мягко, словно не касается земли. Они затаивают дыхание. Иоанну приходят на память четырехликие ангелы Иезекииля, двигающиеся на колесах. С такой же нечеловеческой плавностью движется эта белая фигура. Неужели кто-то из небесных обитателей спустился к ним? У существа оказывается знакомый облик. Они с удивлением узнают в нем смотрителя синагоги. Он проходит мимо них с отрешенным видом. Никогда Петр с Андреем не видели на лице истеричного Иаира такой возвышенной безмятежности. “Как слепой, - думает Иоанн, - но идет лучше зрячего”.

– Эй, Иаир, - окликает Андрей, но Петр жестом его останавливает.

Иаир их не замечает, он идет к озеру вслед за лунным светом.

– Вот в ком дьявол, - шепчет Иоанн. - Он луне поклоняется и звездному воинству.

– Идолопоклонник? - удивляется Петр. Он не может поверить, чтобы смотритель синагоги был тайным служителем Дианы.- Нет.

– А кто же еще! - подтверждает Андрей.

– Лицемерный фарисей! - Иоанн возмущен всем сердцем. - И этот человек обвинял нас в кощунстве!

– Он всегда был ненормальный.

– Вот бы схватить его и показать всему городу в таком виде.

Но никому не хочется связываться с бесноватым. Белая фигура пересекает тракт и теряется за ракитником на берегу.

– Так нам завтра вас ждать?
– возвращается Петр к прерванному разговору.

– Я же сказал! - уверенно подтверждает юноша.

Оговорив подробности завтрашнего вечера, они расходятся. Круглая и серебряная, как денарий, луна с печатью языческой богини провожает их по небосклону к своим домам. Иоанн с Иаковым возвращаются на таможню. Там стоит тишина. Иисус и Иуда, видимо, отдыхают в своих комнатах, Матфей еще не вернулся из своего отпуска в Декаполис. Братья тихо пробираются на кухню. Дымная уха и прогулка под луной только разбудили их аппетит. Они закусывают деликатесами мытаря, чувствуя себя полными хозяевами в его вотчине, и стараются не греметь посудой, но беспричинный смех ежеминутно одолевает их. Они вспоминают сомнамбулическую фигуру Иаира и едва сдерживают хохот. Диана снисходительно взирает через зарешеченное оконце на это ночное пиршество двух развеселившихся юнцов.

А на следующее утро сразу две новости будоражат весь Капернаум. Бесследно исчез смотритель синагоги Иаир. Родные хватились его утром и нигде

не нашли. Все его вещи были на месте. Куда мог отправиться человек в одном белье? Появились слухи о чуде. Бесследно исчезнуть из своей постели мог только тот, кого ангелы унесли прямиком на небо. Никто не считал Иаира праведником, который заслужил такую честь. Все это было странно.

Вторая новость взволновала души горожан еще больше. В Иерусалиме произошла резня. Несколько десятков галилеян, прибывших на праздник Пурим в священный город, были перебиты римлянами прямо во дворе Храма. Зелоты, партия которых была особенно сильна в Галилее, разъезжали в повязках маккавеев по городам и возмущали народ. Много веков назад Есфирь спасла иудеев от резни в Персии при царе Артаксерксе. И вот теперь в преддверии этой годовщины новый враг бросает им вызов. Боевые отряды сикариев носились по Галилее и устраивали погромы иноземцам. В Цезарее, где проживал наместник Иудеи Понтий Пилат, был введен комендантский режим. Никто и не подумал извиниться за убийство. В Капернауме только об этом и говорили. Зелоты ходили по городу в своих отличительных повязках и грозно посматривали на греко-сирийский квартал. Начальник римского гарнизона усилил патрулирование города.

На таможне Матфей, рано утром вернувшийся с восточного берега, расхаживает по трапезной и сетует:

– Наши галилеяне хотят войны, но не понимают, чем это кончится. Не ездившие дальше Иерусалима, они полагают, что Израиль - центр мира, а все вокруг - захолустье. Они не хотят понимать, как огромен этот мир. Сколько народов живет в нем. И почти все признают власть Рима. Карфаген и Коринф были разрушены до основания за свою строптивость. Ведь сказал царь Соломон, что лучше быть живым псом, чем мертвым львом. Этот народ не почитает собственных мудрецов. А все началось с этого проклятого акведука! Не хотели заплатить серебром, теперь платят кровью. Стоило ли ради этого умирать?

– Они умерли за Бога!
– горячо восклицает Иоанн.

– И кто от этого выиграл?

– Не знаю. Время покажет.

– Боюсь, юноша, оно покажет совсем не то, чего ты ожидаешь. Воевать с Римом себе дороже.

– Так ли, учитель?

Иисус отрывается от своих дум, отчужденно смотрит на сидящих вокруг и произносит:

– Пора идти в Иерусалим.

Смерть галилеян не произвела на него впечатления. Он остался холоден. Но кровь их, пролитая во дворе Храма, привлекла его. Он мысленно увидел эти багровые лужи на каменных плитах, он окунул в них свои пальцы и поднес их к своему лицу. Они пахли свободой. Эта кровь позвала его.

– В Иерусалим?
– восторженно переспрашивает Иоанн и победно взглядывает на Матфея. Вот для чего умерли несчастные галилеяне! Это был знак. Теперь Мессия идет в Священный город, чтобы установить свое царство.

– Учитель, мы идем в Царство Небесное?

– Конечно же, мой мальчик. Разве нам есть куда еще идти?

Матфей хорошо понимает восторг юноши и с большим сомнением смотрит на Иисуса. Неужели их мудрый учитель собирается поднять восстание? Великий философ, каким он считает Иисуса, не может пойти на такое безрассудство. Да и зачем оно ему? Вожди народов честолюбивы и кровожадны. Заботящиеся о мире ходят по трупам. Это скорее какой-нибудь бар-Аббас, чем Иисус. Зачем же тогда ему идти в Иерусалим? Матфею хочется это узнать.

– Когда мы отправляемся?
– раздается спокойный голос Иуды.

– Завтра.

От Матфея не ускользает, как Иисус и Иуда обмениваются каким-то странным взглядом. И это подтверждает его догадку. Что-то случится в Иерусалиме на эту Пасху в 786 году от основания Рима и в 3799 году от сотворения мира. И он хочет быть там.

– Учитель, я тоже пойду? - спрашивает Матфей.

– Решай сам.

– Я пойду. Вот только до завтра мне не управиться. Нужно найти откупщика моей должности, передать ему дела, заверить сделку у нотариуса и поставить в известность городские власти.