Сквозь тьму
Шрифт:
“В эти дни убивают много офицеров”, - заметил Бембо. “Не так уж много в полиции, я согласен с вами, но много-много солдат. Они скоро слишком быстро набегут, а потом либо повысят в звании простолюдинов, либо кроваво обойдутся без офицеров. Ункерлантцы не слишком беспокоятся о крови амана, судя по всему, что я слышал.”
“Это из-за того, что большинство их дворян давным-давно были убиты”, - сказал Пезаро. “Кроме того, кто хочет быть похожим на блудливых юнкерлантеров?” Но тон сержанта был задумчивым, почти тоскливым; Бембок знал, что он засунул блоху себе в ухо.
Ни
Несколько дней спустя они с Орасте протянули веревочную тупиковую линию через узкую улочку. На веревке была табличка, написанная на алгарвейском и форт-вегийском: СТАНЦИЯ СТРИЖКИ. На другом конце улицы еще двое альгарвейских констеблей протянули другую веревку с прикрепленным таким же знаком. Все альгарвейцы достали свои палки. “Никто не проходит мимо, не получив пощечины!” Бембо закричал на своем родном языке. Один из другой пары говорил по-венгерски и перевел. “Постройтесь!” Добавил Бембо. И снова его номер напротив перевел слова на фортвежский.
Орасте заговорил: “Постройтесь в шеренгу. Перебрасывайтесь через веревку по одному. Становитесь зажатыми. Любой, кто выйдет за пределы шеренги, будет сожжен”. Еще раз, говорящий по-фортвежски констебль оказал честь.
Ворча, люди, зажатые между двумя веревками, выстроились в очередь. Бембо жестом подозвал их вперед одного за другим. Орасте подрезал. “Знаете, все это пустая трата времени”, - сказал Бембо житель Фортвега на превосходном альгарвейском.
“Не лезь не в свое дело”. Через мгновение Бембо узнал товарища: тот, кто потерял сына из-за человека из бригады Плегмунда. Он из тех, кто может указывать нам, что делать и как это делать, сказал пухлый констебль.Вслух он сказал: “Во всяком случае, вы много об этом знаете”.
“Я знаю, что вы ищете волосы, которые желтеют после стрижки”, - ответил фортвежец; на сплетни было чихать нечего. “Я также знаю, что любой каунианец с полоумием покрасил бы волосы в черный цвет, прежде чем рискнуть попасть в подобную ловушку”.
Бембо уставился. Когда-то в Трикарико люди каунианской крови красили свои волосы в рыжий цвет, чтобы соответствовать большинству альгарвейцев. Черные волосы не делали каунцев похожими на жителей Фортвежья - но этот парень был прав: они могли еще больше усилить магическую маскировку вардкаунцев, делающую их похожими на своих соседей. “Убирайся отсюда”, - прорычал Бембо, и фортвежец с седеющей бородой исчез в суматохе.
Мужчина, стоявший через три человека после него в очереди, действительно оказался каунианцем с неокрашенными волосами. Бембо и Орасте избили блондина своими дубинками. Ораст обнаружил его, пока остальная часть очереди проходила мимо. Он был единственным каунианцем, которого поймали констебли. Но даже когда они по-лягушачьи тащили его к стоянке караванов, которая, вероятно, станет его последним путешествием, в голове Бембо все время звучал вопрос: скольких блондинов они упустили?
У краски был едкий запах, который Ванаи сочла неприятным. Она нанесла его дважды, как предписывала инструкция на баночке. Затем, снова
“Странно”, - ответил он, а затем нашел слово, которое означало то же самое, но звучало приятнее: “Экзотично. На ондерлаваи нет черноволосого народа со светлой кожей и светлыми глазами. Может быть, на каком-нибудь из островов в Великом Северном море, но я не знаю ни одного даже там ”.
“Сейчас в Фортвеге полно каунианцев с темными волосами, или я надеюсь, что они есть”, - сказала Ванаи. “Интересно, что пошло не так и навело алгарвианцев на мысль, что мы нашли волшебство, позволяющее нам выглядеть как все остальные”.
“Должно быть, кто-то слишком долго оставался снаружи, и магия ослабла, когда рыжая смотрела”, - сказал Эалстан. “Во всяком случае, что-то в этом роде”.
“Да, скорее всего, ты права”, - согласилась Ванаи после небольшого раздумья. “Но можешь ли ты винить того, кто это сделал? Запертый в этом маленьком районе, не зная, собираются ли люди Мезенцио забрать его и отправить на запад? Разве вы не хотели бы захватить как можно больше свободы?”
“Вероятно, так”, - сказал Эалстан. “Но я бы не хотел делать ничего, что могло бы подвергнуть опасности кого-то еще”.
Ответ был очень характерен для него. Он думал о других, опережая себя; Ванаи видела это все время, пока знала его. Это было необычно для кого-то столь молодого. Судя по тому, что она видела, это было необычно для людей любого возраста. Это была одна из вещей, которая привлекла ее к нему. Теперь до него дошло: она встала, подошла к нему, села рядом с ним на изношенный диван и поцеловала его.
“Для чего это было?” спросил он.
“Потому что мне так захотелось”, - ответила Ванаи.
“О, правда?” На этот раз Эалстан поцеловал ее. “Что еще ты чувствуешь?”
“Мы должны подождать, пока мои волосы высохнут”, - сказала Ванаи. Она сняла локон со своего плеча и кивнула. “Видишь? Это именно то, о чем я подумал - краска испачкала мою тунику. Я не хочу, чтобы мне пришлось пытаться смыть ее еще и с постельного белья ”.
Он обдумал это, затем кивнул. “Полагаю, я могу подождать”, - сказал он таким тоном, как будто заслуживал особого ордена "За заслуги" за то, что смог. Ванаи слегка рассмеялась. Когда дело доходило до вопросов, которые касались спальни, ему было труднее думать о ком-либо, кроме себя. Но он мог это делать, что ставило его намного выше майора Спинелло.
Может быть, Спинелло уже мертв, с надеждой подумала Ванаи. Может быть, они послали его в тот Зулинген, где продолжаются бои, и продолжаются, и продолжаются. Если они действительно отправили его туда, пусть он никогда больше не выйдет.
Ей пришлось приложить сознательные усилия, чтобы выбросить альгарвейского офицера из головы. Иногда даже это не срабатывало; иногда воспоминания о нем вставали между ней и Эалстаном, когда они занимались любовью, убивая ее удовольствие, как будто поджигая его тяжелой палкой.