Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
– Пусти, – грозно пропищал граф.
– Если я пущу тебя, то просьба твоей матери присматривать за тобой заставит меня покинуть сей зал. А я не хочу, – женщина растягивала слова, алые губы выдавали их с напускной неохотой. – Сейчас будет нечто особенное.
Нечто особенное? Что может быть особенного? Леди Хильга порой умудрялось дубовый стол на двадцать персон сдвинуть и лишь ради того, чтобы дотянутся до какой-нибудь вкусности. Что можно противопоставить такой силе и массе? Но вот уже вторая минута приближалась, а никто не собирался мотылять молодую Торвальд. Они танцевали так же чинно и изящно. Более того…
– О боги, – Джерри судорожно прикусил пальцы, –
Жест наследника Элии остался незамеченным, ведь теперь и остальные видели то, во что поверить казалось бы невозможно: Леди Ольхредбах, точно маленькая девочка перед учителем танцев, повторяла каждое движение партнёрши. Только глазки излишне пристально смотрели на Торвальд, будто ко лбу ведьмы прилип леденец.
Возможно, здесь замешана магия? Но нет же, все знают, что как и большинство представителей правящей аристократии, Хильга была зашищена в раннем детстве. Крохотный кусочек адаманта в её черепе практически намертво блокировал любые попытки взлома сознания.
Оставаясь предположить совсем невероятное – подкуп. Или, чего удивительнее, слепую удачу.
– Глупый мальчик, – женщина, до этого момента спокойно стоявшая, саркастически усмехнулась. – Ищешь случайности и таланты там, где замешан разум.
– Вы знаете, что происходит?
– Вижу. Знаю. Скучаю. Теперь понятно, чем кончится сия история, – она демонстративно выгнула спину, словно кошка, уставшая от пятиминутного пребывания на одном месте. – Пойду, убью ещё кого-нибудь...
– Но разве мама не говорила...
– Да мне нет дела до её указов, я подчиняюсь королеве. Я же командующий. Кстати, Джерри, я бы посоветовала тебе поуважительнее относится к мозгам Хильги. Она не настолько глупа, чтобы мне доверять.
– Спа...
– А ещё важнее – побольше уважения ко мне. Всё, что я имею, я получила благодаря этому, – женщина продемонстрировала гибкие с длинными красными ногтями пальцы, – и этому, – один из пальчиков коснулся её лба. – Торговать собственным телом? Отдаваться человеку, которого и застрельщиком не взяла бы в свой отряд? Послушай меня, милый Джерри, и больше никогда не думай о подобном.
Меч на треть покинул ножны и с громким щелчком вернулся назад. А наследник Элии ещё долго пытался выкинуть из головы зазубренные лезвия, ещё хранившие следы засохшей крови. Но страх отступил, стоило стихнуть стуку каблуков. Он вернулся к созерцанию такта, пытаясь разгадать загадку, ответ на которую так быстро нашла Лэнс. Мизори и Хильга всё ещё танцевали, королева продолжала вести, а шёпот придворных всё нарастал. Неужели борьбы не будет вовсе?
Гуамоко сощурился. За долгие годы он неплохо привык к солнечному свету, но здесь было слишком ярко, слишком сверкающее. Людям определенно следовало тратить меньше на всякую волшебную мишуру. Куда лучше привлекать внимание поступками. Птица расправила перья.
Его рецепт работал. Его и Клауса. Они выбрали самого сложного соперника и полностью заточились под него. Так же как Леди Грета выучила этикет употребления одного единственного кушанья, но самого заковыристого.
Большие жёлтые глаза видели даже лучше изменённых человеческих, происходящее было как на ладони. Вот Хильга пытается переместиться вправо и тянет туда Мизори, потом влево. Королева послушно следует её ритму, но...
Она делает это раньше, чем сама Ольхредбах. Не имея ни массы, ни силы Торвальд располагала реакцией, превосходящей реакцию опытного воина. Едва графиня начинала двигаться, девушка делала упреждающее движение, будто не её тащат, а она ведёт правительницу Элии. Хильга была беспомощна.
– Ничья, – еле слышно пробубнила женщина. Королева ответила улыбкой, в которой сарказма было больше, чем в отчётах сборщиков податей.
– Тогда две ничьи, – в два раза больше сарказма.
Ещё несколько минут, и она грохнется на мрамор без сил. И это увидят все, даже эти Клавендхольмские выскочки. Хильга стиснула зубы, так, что те едва не заскрипели.
– Твоя взяла...
Графиня убрала руки с плеч Торвальд, покорно заводя их за спину. Ладонь молодой королевы легла ей на грудь. Танец продолжался ещё минуту, после окончания которой партнёрши разошлись: одна едва передвигая ноги, другая гордым широким шагом, высоко задрав подбородок. Её ждал нескончаемый поток комплиментов и благодарностей от придворных, заверения в вечной дружбе и признательности.
– И всё-таки, как тебе удалось? – филин приблизился, с трудом преодолев давку к девушке. – Ты должна была просто пригласить графиню, а не устраивать пари.
– Но мне так хотелось, чтобы меня похвалили. В смысле, мне хотелось совершить подвиг. То есть укрепить политические связи.
– Нет, я спрашиваю, как тебе удалось выторговать у неё судьбу собственного сына?
– Ах, ты об этом...
Королеве не сложно было выторговать Джерри. Достаточно было поставить на кон нечто равнозначное, такое же ценное. Как оказалось, госпожа Ольхредбах всегда мечтала о таком министре как Гуамоко. Посему Мизори поставила на кон его. В конце концов, Хильга ни разу в жизни не изволила отведать зажаренного фамильяра.
Латокинт поперхнулся. Это было совершенно не смешно, хотя бы потому, что угроза была более чем настоящей. Она ещё при Дорце пыталась его выторговать. Считала, что съев нечто магическое можно получить его силу. Глупый принцип. Филин с радостью накормил бы её шаровыми молниями.
– Не волнуйся ты так. Если бы что-то пошло не так, я бы продолжила танец до Их прихода. Кстати, время, кажется, пришло...
Министр не ответил. Птица подняла голову, и жёлтые глаза упёрлись в большую медную стрелку закреплённых на потолке часов. Смазанный механизм провернулся бесшумно, не потревожив ни единого человека. Большинство тех, кто находился в танцевальном зале, ещё не пришли в себя после невероятного триумфа молодой королевы и сейчас спешили поделиться мнениями на этот счёт. Обсуждение было в самом разгаре, когда двери перед большой аркой вновь открылись, являя миру Их.
====== Бал среди ясного неба. Часть четвёртая ======
А ведь когда-то было время, когда любой человек мог совершать чудеса. Достаточно было одной лишь веры. И чем сильнее и искреннее была вера, тем большим могуществом обладал человек. Не так давно, всего две тысячи лет назад, боги властвовали над миром, донося свою волю через жрецов и пророков. О, это были великие времена! Порой пастух мог превратиться в короля, а иногда и короли обретали дар прозрения, становясь сосудами божественной мысли. Их земная власть была продолжением власти небесной, частью извечного противостояния великих сущностей, обитающих в небесных дворцах.