Славься, Темная Властительница!

ivan_kun

– Я не понимаю, отчего мы вообще должны делиться металлом с этими зеленомордыми? – в середине совета не выдержал Ульфрик. – У нас у самих едва ли не половина от необходимого количества доспехов. Приходится выдавать бойцам недоплетённые кольчуги и теперь нас того и гляди запишут в амазонки, как некогда изволило пошутить Её Величество.

– Они нас поддержат, – пожала плечами Мизори. – Сейчас. И, надеюсь, в дальнейшем. Как и гоблины. Я всё понимаю Ульф, но мы не зря отдаём каждой из этих рас по четвёртой доли от совместного производства. Без их помощи стройка всё ещё продолжалась бы, так что воспринимай этот момент как необходимое зло.

Главнокомандующий

тяжело вздохнул, смиряясь с монаршим решением. Он бы с радостью объяснил Мизори, что командовать разношёрстной ордой, пусть и большей по численности, гораздо сложнее, чем небольшим единым войском. Сложнее настолько, что первая вполне может быть разбита последним. Да только выбора особого не было. Всё, что он мог сделать – разделить армию, взяв с собой лишь небольшие союзные отряды, которые, в случае чего, сможет легко привести к повиновению. Да, войско будет поделено на две части. Первая, под его личным командованием, включающая в себя весь личный состав столичной армии, двинется на север, пересечёт Единую Реку и дальше двинется в сторону города Тамана. Вторая часть, состоящая из орков и гоблинов, под командованием одного из вождей будет идти в дне пути от них, но после пересечения реки повернёт на восток и возьмет Таргу – сильную пограничную крепость, тем самым обезопасив тылы основной армии. Армии Элии, Клавендхольма и Ларгоса будут охранять тылы своих провинций. Ульфрик был вынужден согласиться, что если привлечь к усмирению Тамана других феодалов, те оберут их почище разбойников с большой дороги. В плане милосердия и миролюбия аристократы могли дать фору даже оркам.

– Сейчас граф Олаф не сможет рассчитывать на победу в открытом бою. Даже если ему известно о том, что остальные провинции не будут участвовать в подавление мятежа, его силы заметно уступают нашим, – подвел итоги Сэр Хайниц. – Всё, на что он может рассчитывать – затянуть конфликт, показав слабость короны, и тем самым попытаться перетянуть на свою сторону земельных лордов. Ты, кажется, говорила что-то о том, что он ударился в религию?

– Судя по разговорам, докладам шпионов в этом отношении можно доверять, – кивнула Торвальд. – Все как один говорят, что Фрай свихнулся.

– Возможно, безумие здесь совершенно не причём, – взял слово первый министр, до этого преимущественно молчавший. Военных вопросов филин избегал. – Религиозный фанатизм хороший способ добавить воинам стойкости и подготовить народ к тяготам долгой осады. Это ведь началось примерно после вашего восшествия на престол?

В глазах элементалистки блеснули едва заметные искорки. Её враг оказался гораздо хитрее, чем она рассчитывала. Значит жертв будет больше. Намного больше. И не только среди жителей Тамана. Умирать будут и её люди, те, кто встал под знамя Мизори Первой.

Сложно. Сцепив руки в замок, девушка облокотила о них голову, обрамлённые длинными ресницами глаза на мгновение закрылись.

Глупо.

Она вспомнила Грету, Ульфрика, Района, Поля, Ундину и множество других служивших ей людей, тех, для кого война стала ремеслом, тех, кто живет войной. Она неправа. Её жалость неуместна, её страх абсурден. Это она, Мизори, боится пасть слишком низко, опустится до уровня, на котором человеческая жизнь ничего не стоит. У её людей своя судьба, и она не вправе в неё вмешиваться.

Совет закончился. Через три дня союзные силы начнут движение на Таман.

Ночью в конюшне было необычно тихо. Спали лошади военных, рабочие лошадки, даже сама королевская кобыла за инвентарным номером

девять изволила почивать. Животное видела дивный сон о том, что её хозяйка сбросила несколько килограммов и перешла на ещё более минималистический стиль в одежде. Все спали. Никто не поприветствовал Её Величество, кроме одного-единственного существа. И какое совпадение, среди четвероногой братии оно единственное не имело копыт. Зато у него были острые уши, длинные рыжие волосы, завитые в тугие кудряшки, остренький подбородок, в общем всё, что прямо или косвенно подтверждала в ней принадлежность к эльфийской расе. Услышав приближение королевы, Мерль быстро обернулась, пряча за спину морковку. Её «эгей Миз», на этот раз произнесенное шёпотом, чтобы не разбудить парнокопытных обитателей конюшен, прозвучало удивленно-вопросительно.

– Нам нужно поговорить, – сказала Торвальд, облокачиваясь на одно из стоил. Колдунья наморщила носик, запахи этого места ей совсем не импонировали.

– Поговорить? – эльфийка огляделась по сторонам. – В такой час? Что-то случилось?

– Случилось, кое-что, – Мизори поморщилась не то от запаха навоза, не то от щекотливости ситуации. – Ты, кажется, уже спрашивала меня насчёт замужества?

– Да, но ты вроде сказала, что на балу не было никого путного. Нет! О боги, нет! Только не говори, что ты меня обманула и вышла за какого-нибудь аристократишку! Так и знала! Ну да, ещё бы! Самая перспективная невеста королевства не могла не устроить свою судьбу. Бедная эльфийка! Скоро ей придется нянчить твоих детей. Нет, не пойми неправильно, детей я люблю, маленьких. Но потом-то они вырастают! Они вечно проглатывают гвозди, а став постарше воруют бур и сверлят дырку в душевой! А ведь если родиться девочка, это ж вообще будет ужас – придется покупать сейф для косметики и...

– Мерль, успокойся, – устало бросила магесса, – ни за кого я не выхожу.

– Да? – на эльфийском личике отразилось облегчение. – Тогда в чём же дело?

– Дело как раз в том, что я вовсе не самая перспективная невеста Параракса. Самая перспективная невеста Параракса – он, – палец нацелился в сторону Мерль, застыв в области плеча.

– Я? – ошарашенная эльфийка попыталась встать напротив пальца.

– Да нет же, он. У тебя за спиной.

Мерль обернулась, и её взгляд упёрся в мирно спящего Юникхорна. Ослик отдыхал после трудового дня и, кажется, общение между девушками было ему вовсе не интересно.

– Это произошло на второй день Большого Бала. Ко мне подошёл человек, явно дворянин, явно не местный и показал портрет серого ослика с белыми ногами, хвостом и белой звездочкой на лбу. Сказал, что это чудо похитили у него пару лет назад и пообещал за него золотую монету...

– Цену двух коров за осла? – Мерль нервно стиснула пальцы. – Ты... ты, ты согласилась?

– Нет. Даже когда он поднял цену до десяти, а потом и до двадцати, – личико эльфийки побледнело. – Правда, когда цена возросла до ста золотых, я была вынуждена спросить, в чём, собственно, дело.

– И что он тебе сказал?

– Поначалу ничего. Но я уже была признанной королевой, способной спросить менее мягким образом, – Мизори задумчиво рассматривала руны на чешуйках брони, а потом подняла голову, всматриваясь в зелёные глаза своей верной пленницы. – Знаешь, что он мне ответил? Он сказал, что этот осел был его, так сказать, невестой, и что он жить без него не может. После этого цена увеличилась до тысячи золотых.

– О боги, – прошептала Мерль, – на эти деньги можно нанять целую армию. Неужели...