Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
Первые несколько приступов осаждённым удалось отбить. Лестницы отталкивали, верёвки перерезали, тех счастливчиков, которым удавалось достигнуть вершины стены, ожидал удар копьём в глаз. К ночи осаждающие выдохлись. Воины отступали, забирая с собой погибших. Расходились, но отнюдь не уходили. Разобрав несколько деревянных домов, вытащив из каменных построек мебель, выломав двери, они наскоро обложили площадь надёжной цепью баррикад, выполнявшей две задачи – защитить алаарцев от стрел и не дать засевшим в замке сбежать, или того пуще, организовать контратаку. Кто бы ни командовал вторженцами, это была далеко не первая осада на
Рассвет огласил замерший город грохотом камней, бьющихся о крепкие стены. Это осадные машины, снятые с боевых кораблей, обстреливали замок, сводя на нет стрелковое превосходство осаждённых, и хотя попасть в отдельно взятого человека из огромного копьемёта просто невозможно, свистящие над зубцами снаряды принуждали защитников невольно прятать головы. Терялись драгоценные секунды. Под прикрытием обстрела по верёвкам и лестницам лезли наверх новые группы штурмующих. При свете дня противники наконец смогли разглядеть друг друга – солянке из солдат гарнизона, замковой гвардии и городской стражи противостояли одетые в шкуры варвары. Впрочем, под толстыми шубами нередко можно было разглядеть кольчуги, оружие многих было выковано из керния, металла, превосходящего по прочности сталь, и стоит ли говорить о том, что на стены, вопреки варварской традиции, воины лезли, прикрываясь толстыми щитами? Противники стоили друг друга. Кровь лилась с обоих сторон, падали со стен пронзённые стрелами стражи, лопались под ударами камней головы штурмующих, кожа, залитая кипящей смолой, горела точно объятая пламенем, крики обожжённых кипятком смешивались с воплями раненых. Но битва не прекращалась. С каждым часом ожесточение сторон лишь нарастало, люди больше не сражались за крепость, они сражались за свои жизни, бились, пытаясь утолить клокочущую внутри ярость, дрались за товарищей, обретённых и павших в этот судьбоносный день.
– В такие минуты невольно думаешь, зачем оно всё? – рука в железной перчатке поднесла к губам кубок. Мужчина сделал глоток и блаженно причмокнул, капельки вина скатились по пышным усам.
– Что всё? – его бронированный сосед, такой же рослый, но тоньше и моложе, удивлённо воззрился на товарища. – Крыши домов что-ли?
– Скажешь тоже, крыши домов, – старый усмехнулся. – С такой женщиной живёшь и совсем чужд поэзии. Нет, нет. Я не о крышах. О небе вот, например, о звездах, о солнце. Зачем оно вообще поднимается над этой землёй?
– Ну, если верить преданиям, боги создали солнце, чтобы мы могли хоть что-то делать, кроме как спать и размножаться.
– И философ из тебя тоже никакой, – заключил усач, – и воин, в принципе... Можешь счесть это оскорблением и вызвать меня на поединок, но, как я уже сказал, воин ты тоже паршивый. Чтобы умудриться получить рану в зачарованных латах нужно ой как потрудиться.
– Спасибо за поддержку, Сэр Рашара. Хотя всё перечисленное я знаю и без вас. Никудышный из меня получился граф. Никудышный и недолговечный.
– А вот это, брат, ты зря. Я двух графов помню. И если посмотреть на начало правления, ты их обоих на голову выше. Знаешь, я давно поймал одну интересную мыслишку: у нашей королевы просто-таки собачий нюх на людей. Сначала Ульфрик, ну, тот простолюдин, что меня уделал, потом твоё назначение, этот мутный хлыщ Валиант и бочка с вином Гюнтер. Ох, чую отомстит она за нас!
– Отомстит? В смысле?! Ты же орал перед солдатами,
– Мало ли что я сказал, – глаза старого воина с наслаждением впитывали багрянец последнего в его жизни заката. – Там внизу под сорок сотен злющих алаарцев, а у нас теперь едва ли полсотни наберётся. Продержаться бы мы конечно продержались, если бы враг наш дворец осадил. Он ведь явно не дурак и люди его знают толк в штурме, вот только прут вперёд, не дожидаясь даже пока у нас легкораненые слягут. Короче, торопится наш безызвестный враг, а значит нас вырежут ещё до того, как рассвет заиграет над этими землями.
Молодой Ольхредбах вздрогнул. Перспектива смерти совсем его не прельщала. Одно дело готовить себя к гибели, полагаясь на собственную некомпетентность и неудачливость, и совсем другое услышать взвешенный прогноз от умудренного годами специалиста.
– А может нам того, сдаться? – робко уточнил граф.
– Ну, можешь попробовать. Князь довольно лоялен к перебежчикам. Только боюсь на «графьеф» эта лояльность не распространяется. Никто не будет полагаться на человека, которому доверили высшую власть, и который передал её иначе кроме как из собственных мертвых пальцев. Вот меня бы он точно пощадил, это да. Такого опытного вояку и царедворца любой завоеватель был бы рад иметь в своей своре, но я, как истинный патриот...
– Помолчал бы, Сэр патриот, – лицо графа просияло улыбкой. – Будь у тебя хоть шанс, твои усы уже натирали бы сапоги их командующего. Нет, друг Рашара, с твоим счётчиком предательств ещё одного от тебя попросту не примут.
– Какая же вы, Ваша Светлость, догадливая сволочь. Но что поделать, аристократ редко помирает своей смертью. Если сюзерен не казнит, то вассалы какого-нибудь душегуба наймут, а если этого не случится, то война с дорогими соседями, а ещё дуэли, интриги и яд. Хоть вообще на свет не рождайся.
– Ну, так и преимущества имеются, – заметил Таманский граф. – Например, твою продажную рожу скорее всего запомнят как героя, стоящего до последнего, ну а «бездаря Джерри» как милосердного и благородного властителя. Серьёзно. Сюда идет Князь. Учитывая сей милый факт, мне думается, наша участь получше, чем у тех, кто переживёт этот штурм.
– Ха! Да вы, Ваша Светлость, зрите суть. Знаете что, шли бы вы к Леди Леандре и хорошенько попрощались с ней. Негоже такому затишью пропадать. А я, так и быть, за тебя подежурю. Буду смотреть на закат и крутить усы.
– Спасибо, но мы уже попрощались, – слегка краснея отметил Джерри. – Ну, когда она залечивала мне рану.
– Так быстро? Мда, смотрю любовник из вас тоже неважный.
– Вы просто в плену стереотипов, господин Гвидон, – мелодичный голосок вторгся в беседу. – В любви, как и на войне, быстрая победа это показатель мастерства, но никак не никчёмности. Впрочем, я здесь чтобы сказать кое-что другое, – вошедшая девушка слегка нагнулась, моментально приковав к себе внимание аристократов, – к нам пытались сделать подкоп. Двигались очень быстро, точно там гигантский крот работал. Тоннели я обрушила, – голос дрогнул и Джерри пришлось встать. Звеня латами, он подошёл к супруге, бережно придержав её под локоть. Вопреки досужим россказням вовсе не все чародеи безразличны к чужим жизням.