Снежный путь
Шрифт:
— Как интересно. А откуда тебе сие известно?
— Тут… — Хаим замялся, — В общем…
— Погоди-ка. Давай по порядку. Где это тут?
— В Ковчеге. Ковчег — это религиозная община. Территориально же мы привязаны к бывшему городу, название которого мне так и не удалось установить. После долгих странствий по бескрайним снежным пустыням, Падре-основатель нашёл это место. Некоторые из домов полностью похоронены под снегом, но многоэтажные дома выше его уровня. Большинство из них, конечно, сильно разрушены, но некоторые сохранились вполне достаточно, чтобы после небольшого обустройства быть пригодными для жилья… Мы заняли
— На каком мы этаже?
— На самом нижнем. — После паузы произнёс Хаим так тихо, что Охотник еле его расслышал. Он снова попытался приподняться и лечь так, чтобы видеть собеседника. Снова навалилась боль, но он сцепил зубы и заставил себя приподняться на руках. Однако, чем выше он поднимался, тем больнее становилось. Рядом возникла голова Поллукса, и Пёс снова начал насвистывать странную комбинацию звуков. К своему удивлению Охотник обнаружил, что боль частично растворяется в этом насвистывании. Он удивлённо глянул на зверя и еле отвёл глаза от прямого внимательного взгляда. Неожиданно Хаим двинулся с места, подхватил его и помог лечь так, как он того хотел.
— Спасибо. — Буркнул Охотник, не зная даже — чего в нём больше: благодарности или унижения.
— Не за что. — Ответил Хаим и снова встал туда, где стоял раньше.
Собравшись с силами и отдышавшись, Охотник снова спросил:
— Причина?
Хаим, одетый в грязное рубище, нервно почесался и медленно ответил:
— Мы очень религиозная община.
— Не понимаю.
Но Хаим молчал. То ли не зная, с чего начать, то ли просто опасаясь давать пояснения.
— В чём твоя вина? — Спросил Охотник.
— Моя вина в том… — Хаим опять говорил медленно, — в том… что я… имею ненормальную тягу к… лишним знаниям.
— Разве знания могут быть лишними?
— Всё, что не относится к Святому Писанию, здесь считается лишним, вредным и богопротивным…
— Дальше.
— А что дальше. Неоднократно на меня налагали епитимью за излишнее любопытство. Несколько раз меня одевали в вериги и заставляли босиком стоять на снегу. Когда сутки, когда двое, а то и трое. Но тогда я ещё жил на средних этажах. Я оказался слишком слабым и хилым, чтобы быть добытчиком или воином, но слишком грамотным, чтобы меня сразу отправили на нижние этажи. Долгое время я был учеником храмовника…
— А подробней?
— Если ты про иерархию, то она достаточно проста: выше всех — Падре. Его ближайшие советники — кормчие. Храмовники — храмовая обслуга. Что-то вроде служащих. Дальше идут добытчики, за ними — воины, за ними — низшие, за ними — рабы-мутанты, за ними — изгои. То есть мы. — Добавил он совсем тихо.
— Понятно. В конечном итоге тебя, за твою любознательность, и отправили сюда.
— Да. Так и есть. Но, возможно, этого бы и не случилось вовсе, если бы в одном из разрушенных зданий я не нашёл случайно библиотеку. Практически все свои знания я и почерпнул именно оттуда. Но в конечном итоге меня выследили, предали анафеме и отправили сюда. А библиотеку сожгли. — Убито закончил он, а Охотник подивился тому, что парень, похоже, больше переживает по поводу
— Понятно. С тобой всё ясно. А что с Сарой?
Хаим опять замялся, снова начал чесаться и пыхтеть, кончики ушей покраснели, но его выручила сама Сара.
— Красота — от лукавого. — Коротко отрубила она. — Сатанинское искушение для истинных детей Церкви.
Охотник внимательно на неё посмотрел. Да, первое впечатление оказалось верным — она действительно очень красива. Только теперь понятны и её запущенность и её измождённый вид. Её красоту убивали. Сознательно и методично. Только она всё равно оставалась красивой, наперекор всему. И неудивительно, что у Хаима покраснели уши.
— Любишь её? — В лоб спросил он у парня. Тот вместо ответа только сильно покраснел. Смутилась и Сара. Похоже, она всё понимала. А, учитывая способность женщин тонко чувствовать такие вещи, об этом можно было говорить с уверенностью.
— А она тебя? — Продолжил Охотник.
Хаим опустил голову на грудь. Что ж, тоже ответ своего рода.
— А ты знаешь, — неизвестно зачем спросил Охотник, — что красота и добродетель плохо сочетаются?
Хаим поднял голову и одарил его колючим взглядом.
— Сара… Сара… — начал он, но Охотник его перебил:
— Можешь не продолжать. В данных обстоятельствах об этом говорить не имеет смысла. Тебе… да и ей… не с чем сравнивать.
— А тебе? — Зло спросил Хаим.
Охотник озадачился. Сколько он себя помнил, а помнил он себя недолго, его постоянно преследовало фоном ощущение некоей подспудной нереальности происходящего с ним. И оно раздражало. Но постичь причины раздражения он не мог, а ломать голову на пустом месте не любил. Иногда только случались кратковременные прорывы, но они пока картины не проясняли. Вот и сейчас произошло то же самое. Вроде как он говорил об общеизвестном, но стоило ему попытаться понять — с чего он взял, что это общеизвестно, как тут же мысль останавливалась, не в силах преодолеть насильно ему навязанной пограничной черты. Он скривился и решил сменить тему.
— Значит, о Псах ты узнал в библиотеке?
— Да. Насколько я понял, это была одна из последних поступивших туда книг. Самих Псов тогда ещё как таковых не создали, по крайней мере, свободных стай. Но наработки уже имелись. И об этих наработках там и рассказывалось. Так как книга лежала прямо на одном из столов раскрытой — она и оказалась первой книгой, которую я там прочёл.
— Ну что ж. С их способностью понимать нашу речь вроде понятно. Но я заметил, что они вроде как и между собой разговаривают?
— Да. Они имеют и свой язык, если это так можно назвать. Он достаточно простой, «слов» в нём немного, но достаточно для успешного функционирования стаи.
— И ты его знаешь?
— Именно потому, что я его знаю, ты оказался здесь, а не пошёл на корм фартанам там, в горах.
— Обиделся никак? — Спокойно спросил Охотник. — А ты не обижайся. Лучше расскажи, мне это очень важно.
— А что тут рассказывать… Партия добытчиков пошла в горы. Я напросился с ними. Они не хотели меня брать, да и до этого я много раз пытался, но… Короче, за меня попросила Святая. Так я и оказался в партии. Через две недели мы пришли на охоту в Горы. И там, в одном из ущелий, и нашли тебя. Ты лежал без сознания голым на снегу…