Снежный путь
Шрифт:
Охотник похолодел. Такой возможности он даже не допускал. Но неожиданно вспомнилась ещё одна вещь.
— Хорошо, — медленно произнёс он, — но тут один момент имеется… Они, то есть Старейшины, показали мне запись, где я сам себе рассказываю о том — кто я и что должен сделать. Как это увязать с твоим рассказом?
— Очень просто. — Ответила Святая. — Одно время, ещё до Апокалипсиса, возникло что-то вроде нового направления искусства, которое назвали нейроарт. Оно основывалось на том, что с помощью нейросканеров и голографических построителей высокой лучевой плотности, к тому времени уже достаточно распространившихся в широких массах, каждый желающий из тех, кто имел такое оборудование, мог создавать самые невероятные
— Я… — Охотник закрыл глаза, — я не знаю чему верить. И кому.
— Пока это неважно. — Ответила Святая. — Ты должен решить сам. Ответа от тебя никто не требует. И не потребует. Но решать тебе, рано или поздно, придётся. А сейчас, — Святая двусмысленно улыбнулась, — я буду тебя исцелять…
Глава 4. Исцеление
Охотник открыл глаза и покосился на Святую. Щёлочки, через которые он смотрел на мир, немедленно стали полноценными кругами — Святая скинула верхнюю одежду и продолжала раздеваться. Вот прямо на Охотника уставились уже полные желанием острые соски упругих, высоких грудей. Его сердце непроизвольно споткнулось. А Святая, тем временем, продолжала обнажаться.
Когда она полностью разделась, в её глазах уже вовсю бушевало зелёное пламя влечения.
— Надеюсь, — с многообещающим придыханием прошептала она, скользнув к нему под одеяло, — ты не имеешь ничего против моих методов лечения?
Охотник ничего против не имел. К тому же, разогнавшаяся по жилам кровь вполне ощутимо восстанавливала его силы и функциональность. Он почувствовал, что его тело приобретает былую подвижность, а тупая, ноющая боль, что становилась для него уже привычной, уходит и растворяется в багровом тумане, затопившем его разум.
Потом они лежали рядом, но очень скоро Охотник ради интереса начал двигать ногами, крутиться, вскакивать и совершать другие движения, ощущая небывалую радость от того, что всё работает. Да так работает, что будто бы ничего страшного с ним и не случалось.
— Да угомонись же ты, в конце концов! — Не выдержала Святая и залилась счастливым звонким смехом. — Лучше иди ко мне, сюда…
Охотник послушно успокоился и снова лёг рядом. Её пальцы тут же пробежали вдоль его позвоночника. От удовольствия он выгнулся и закрыл глаза.
— Прямо ручной котик. — Сказала на это Святая, глядя на него смеющимися глазами. — Хочешь, массаж целебный сделаю?
Охотник молча завалился с бока на живот, а голову положил на сцепленные «кольцом» руки. Святая села на него сверху и начала его массировать. Ощущения оказались настолько бесподобными, что он зажмурился, желая только одного, — чтобы это никогда не кончалось. Однако, через какое-то время он не утерпел и, вывернув голову, насколько смог, спросил у Святой, стараясь придать голосу ревнивые нотки:
— И многих ты так исцеляла?
Учитывая же его состояние, получилось не столько ревниво, сколько лениво. Но Святая ответила, обнажив в улыбке ряд белых, как снег, зубов:
— А тебе не всё ли равно?
— Просто интересно…
— Интересно ему… Ну что ж, я не делаю из этого секрета… Многих я так исцеляла. Практически всех особей мужского пола, достигших полового созревания, кому это оказывалось необходимо. Совмещала, так сказать, приятное с полезным. Зато теперь они — самые ярые мои сторонники. К тому же таким образом я не
— Ого. Да ты тут не теряешься…
— Ага. Не теряюсь.
— Но как же это стыкуется с христианской моралью?
— А никак. Ты просто недопонял принцип.
— И что же я должен был понять?
— Ну, хотя бы то, что местная религия — она только основана на христианстве и на христианских же добродетелях. Но! Но Падре и кормчие прекрасно понимают, что в имеющихся условиях выживание вида в целом и конкретного сообщества в частности, в известной мере зависит и от численности людей. Поэтому они весьма тонко, стоит отдать им должное, вплели в библейские сюжеты и поучения языческую страстность, а местами даже и откровенную похоть. Если количество жителей Ковчега увеличится до определённых пределов, это даст им возможность не только успешно противостоять натиску тех же мутантов, но и начать, в свою очередь, экспансию. Соответственно, чем дальше будут границы, тем безопасней будет в самой альма-матер… Тем меньше останется мутантов, тем шире жизненное пространство, тем большей возможностей для… Впрочем, это уже совсем просто, правда?
— Угу.
— Вот тебе и «угу». Чем больше половых контактов, тем больше вероятность того, что каждая конкретная женщина понесёт и родит. При этом тут существуют весьма интересные обряды для достижения этой цели. Например тут существует так называемый обряд посвящения девушки в женщины. Стоит только молодой девушке вступить в детородный возраст, как тут же устраивается большое празднество, во время которого девушка спаривается с каждым воином и охотником по очереди. И, пока она не переспит со всеми, пусть и не за одну ночь, считается, что она ещё не стала полноценной женщиной.
— Но это же не имеет смысла. Первый же сперматозоид, оплодотворивший яйцеклетку…
— Брось! Это по науке. Здесь науке не место. Здесь считается, во-первых, что женщина несёт от того, чьё семя сильнее, а во-вторых, важен и сам ритуал. Ритуал, создающий если не общность, то её видимость. Никто точно не может сказать — чей конкретно каждый конкретный родившийся ребёнок. Потому здесь ко всем детям относятся, как к своим. Далее… таким ритуалом достигается и своеобразная половая общность. Разумеется, и здесь имеются вполне устойчивые пары, но если такая пара распадается, то это нормальное явление. Никто не устраивает из этого трагедию. Никто ни к кому не ревнует и не завидует. Если какому-то мужчине захочется провести ночь с какой-либо женщиной, он вполне может прийти к её «мужу» и попросить её. Если она сама согласна, а отказывают здесь редко, здесь это грешно, то никаких проблем не возникает. Также и сами женщины. Поэтому и обмен как «жёнами», так и «мужьями» здесь в порядке вещей.
— Какое интересное сообщество.
— И не говори. — Звонкий смех снова наполнил мрачную комнату.
— Но почему именно воины и охотники?
— Да ты что, глупый совсем или совсем не слушаешь? Я же тебе говорила про возможность экспансии. Кто её будет осуществлять? Кто для этого нужен? Для этого нужны воины, что тут непонятного? Поэтому именно они и являются приоритетными осеменителями. И чем больше крепких детей — тем лучше сообществу. В крайнем случае, больше добытчиков будет. А умные… особо и не нужны, но никуда не денешься — рождаются и такие. Но и их стараются развить физически. И только если ничего толком не выходит, то их определяют на обучение. А каким вырастет ребёнок — становится понятно достаточно быстро. Однако «обучение» — это слишком сильно сказано. Обучают здесь ровно настолько, насколько нужно, чтобы управлять Ковчегом. А это на самом деле не так уж и сложно. Внутренний распорядок определён раз и, если не навсегда, то очень надолго. Чтобы стать тем же храмовником, достаточно просто знать местное Уложение. И всё.