Снежный путь
Шрифт:
— Голым? — Охотник встрепенулся.
— Ну да голым. А что, на тебе что-то было одето?
— Да. На мне был костюм. Очень специальный костюм…
— Не знаю, мы ничего не видели. Кроме голого изувеченного тебя, моря крови вокруг и большой стаи дохлых фартанов и двух лежащих рядом с тобой Псов Войны.
— Стаи дохлых фартанов?
— Ну да. Фартаны очень хорошо чувствуют живое тело. Как и мёртвое, впрочем. Но ещё лучше они чувствуют кровь. А вот чего-чего, а крови там хватало. Мы даже подумали сначала, что это Псы тебя так… Добытчики натянули уже луки и мне стоило больших трудов убедить их дать мне возможность
— Вот как… — Охотник снова посмотрел на пристально смотрящего на него Поллукса. — А воздействует ли этот свист на человека?
— Неизвестно. — Ответил Хаим. — Но, учитывая отсутствие каких-либо существенных принципиальных различий в физиологии, можно предположить, что воздействует. Может не в столь сильной мере…
— Понятно. Значит, это добытчики принесли меня сюда?
— Да. Но с Псами договориться оказалось гораздо легче…
— В смысле?
— В том смысле, что добытчики посчитали тебя безнадёжным и не хотели связываться. К тому же, здесь, в Ковчеге… как бы это сказать…
— Как есть.
— Короче, здесь не очень, мягко говоря, любят посторонних. На моей памяти в Ковчег приняли только двух пришлых. Остальных нуждающихся в помощи обеспечивали водой и хлебом, но в сам Ковчег не пускали. И уж тем более я не слышал, чтобы кого-то приводили… или приносили.
— А как же христианское милосердие?
— К этому я и взывал, пересыпая свои призывы соответствующими цитатами из Писания. Но ум, к сожалению, в достоинства добытчиков не входит. В конце концов договорились так, что тебя забирают, но если ты окажешься совсем плох или возникнет какая-либо ситуация, требующая скорости перемещения — тебя выкидывают по дороге.
— Понятно. И именно по причине того, что чужих у вас не любят, я здесь, на нижних этажах?
— Да. — Хаим отвёл глаза. — Ты — нечистый. Мало того, обстоятельства, при которых тебя нашли, сами по себе весьма необычны, а всё необычное… — Он не договорил, но Охотник понял, — А про Псов Войны, тут же окрещённых порождениями дьявола, и говорить не приходится. И то, что они служат тебе, работает не в твою пользу.
— Кстати, почему они мне служат?
— Я думаю потому, что ты победил их вожака. Разве не так?
— Так. Но почему они меня не порвали? Что это вообще было?
— Видишь ли… У Псов Войны не только высокоорганизованный интеллект, но и своеобразный кодекс чести. Не знаю, то ли он тоже в них запрограммирован, то ли они выработали его сами — в книге об этом только упоминается, но конкретно не рассматривается… Так вот. Если бы ты был ещё с кем-либо, то есть если бы вас было хотя бы двое — они бы напали всей стаей. Нападать же на одиноких
— Вот как? Интересно. Но зачем, бога ради, они пожрали поверженного вожака?
— Их вожак — самая сильная особь — оказался слабее. Это позор для стаи. Поэтому они его и съели, тем самым иносказательно, по-своему разумению, избавившись от позора.
— Ни черта себе. Ну да ладно, с этим разобрались. Как разобрались и с моим положением. Теперь мне интересно, что меня здесь, по-вашему, ожидает? Насколько я понял, ваш Падре настроен не очень-то дружелюбно?
Хаим замялся, переглянулся с Сарой, а потом медленно, обдумывая каждое предложение, и, подбирая слова, поведал:
— Вообще-то, точно этого сказать не может никто. Мне лично неизвестно и не может быть известно по определению — ни к чему придёт Падре, ни даже образ его мыслей, чтобы делать на эту тему хоть какие-то предположения… К тому же, наверняка решение Падре будет обусловлено не только его личным отношением к тебе и к твоему присутствию здесь, но и тем, к чему придёт совет кормчих…
— Тем не менее, будь любезен предположить хоть что-нибудь. — Сказал Охотник. — Ты меня обяжешь…
Хаим наморщил лоб и продолжил:
— Я лично могу предположить, что твою дальнейшую судьбу определят всё же не столько они, сколько Святая…
— Святая — это та, которая пришла извне, не оставляя следов на снегу?
Хаим и Сара опять переглянулись. На этот раз ответила Сара. Ответила утвердительно. А Охотник закрыл глаза и расслабился. Святая — Фантом. Это без сомнения. Вроде ничего конкретного ещё не было сказано, но Охотник уже знал, что так и есть. Так бывает. В определённый момент времени по определённому поводу человек вдруг ощущает в себе Знание, которое вроде бы ничем и не подкреплено. Которое просто есть.
Вероятно, это вызвано работой пресловутого подсознания, которое не отягощает себя в процессе своей деятельности облачением конкретных мыслей в громоздкие и неповоротливые слова и помнит всё то, что вроде бы прошло мимо внимания сознания, как такового. Оперируя данными с невероятной скоростью, успевая обрабатывать конкретные факты с учётом всех ресурсов памяти. Но это просто догадки. Охотник не был силён ни в медицине, ни в психологии, ни в философии.
А возможно это Знание носит и другой характер. Как, например, когда человек идёт по улице, видит дома, людей, машины, деревья, но в его голове не наблюдается при этом словесных комментариев к тому, что он видит. Он просто знает и всё. А впрочем, где те дома, машины и люди? Когда то было и было ли вообще? И откуда это в его голове? Охотник внутренне встряхнулся и попросил:
— Продолжай…
— Святая посмотрит тебя… в смысле не только раны, но и твою душу… не знаю — правда ли это, но так говорят… и решит — что с тобой делать. Она тебя либо исцелит… — тут Хаим замялся.
— Ну-ну? — Подбодрил Охотник.
— Либо прикажет вынести тебя за пределы Ковчега и там оставить.
— Да уж, Святая ваша святее некуда. — Невесело усмехнулся Охотник.
— Она радеет за Ковчег. — Хаим развёл руками. — Это только понятно. За его безопасность, «чистоту» и сложившийся уклад. Но, думаю, что она тебя всё же исцелит.