Снежный путь
Шрифт:
— Да, — невесело усмехнулся Охотник, — ты действительно упрощаешь.
— Но общий принцип верен, как я понимаю?
— А можно я упрощу?
— Давай.
— Ты идёшь по улице и видишь человека. Точно знаешь, что это маньяк-убийца. И знаешь, что через пять минут этот маньяк зверски зарежет мать двоих детей, а заодно и этих самых детей. А в руках у тебя пистолет. Ты оставишь ему право выбора — жить или умереть?
— Но он же ещё этого не сделал!
— Но сделает.
— Это только предположение.
— Так выходит нужно дать
— Возможно, что и так. — Нехотя согласился Старик. — Пока есть шанс…
— Пока есть шанс? Так почему бы тогда, следуя твоей логике, не дать и Старейшинам возможность совершить то, что ваше Сопротивление только предполагает? Ведь пока ничего точно не известно.
— Но я сам видел «Паладинов», уже почти законченных.
— Это для обороны.
— Но я и видел их тактико-технические характеристики! Это явно ударное, наступательное оружие!
— Лучше разбить армию противника на подходе к своим стенам, чем под ними, разве нет?
— Ты не понимаешь. Когда их выпустят на простор, и Независимость, и Ковчег падут менее, чем за два часа. Но далеко не все имплантоиды выжили из ума, а у Ковчега есть все шансы оправдать своё название.
— Возможно падут. А возможно у Старейшин и в мыслях такого нет. И у Города Надежды тоже неплохое название.
— Но в Городе Надежды все знают, что «Паладины» призваны уничтожить их врагов! Разумеется, под своим идеологическим соусом, но всё же.
— Когда нечто не установленное точно знают все, это означает только то, что толком никто не знает ничего. Короче, старче, мы слишком упрощаем. Это просто игра словами. Нельзя так примитивизировать сложные вещи. При больших ставках это может быть фатально для всех.
— Вот к этому я тебя и подводил. — Старик усмехнулся. — Слишком серьёзные дела творятся в славном городе Багдаде. А ты у нас настолько свободолюбивый и настолько любишь простые решения, которые основываются не столько на точном знании, сколько на интуитивных догадках, что взбрыкнёшь — и не почешешься. Особенно, если вдруг тебе покажется, что тобой манипулируют. А от тебя слишком многое зависит. Ты — наш козырь. И, похоже, что последний. Если провалишь всё — шансов больше не будет.
— Ты так говоришь, будто я уже на всё согласился и мчусь впереди всех со знаменем Сопротивления. Как будто я уже стопудово на вашей стороне.
— А ты до сих пор не на нашей? — С невинным видом поинтересовался Старик.
— Ну вот и приплыли. Гребли, гребли… и вот он — берег родной. Я разве говорил, хоть словом дал понять, что я тебе верю? В последнее время все вокруг меня только и делают, что рассказывают разные увлекательные истории. Только почему-то то там, то там проскакивают явные несоответствия. Чтобы разобраться во всём этом, я должен по крайней мере, вернуть себе память. Так? Ты можешь меня разблокировать, чтобы я понял — где правда, а где ложь?
— Боюсь, что нет. Это, само собой, сняло бы все вопросы, но мы не можем.
— А ты не врал? Что ты сказал во время нашей первой встречи про Фантомов? — Дурачка включил. И теперь ты хочешь, чтобы я тебе хоть в чём-то поверил, хоть к чему-то прислушался?
— Но Святая…
— Да, она объяснила. Дескать нужно было создать доверительную обстановку. И для этого нужно врать? Оригинально.
— Ты опять упрощаешь, Охотник. — Печально покачал головой Старик.
— Объясни тогда.
— Святая не лгала тебе. Разве что в одном приврала…
— И в чём же?
— Она сказала, что я — не Фантом.
На это заявление Охотник только махнул рукой.
— Чего от вас ещё ожидать. Я настолько устал и запутался, что мне уже по барабану.
— Пистолет дать?
— Да пошёл ты на хрен! Вы меня достали. Выскакиваете на каждом шагу, как фартан из-под снега, и вещаете. Вещуны оракульные.
На это старик неожиданно развеселился и продекламировал:
«Привела тебя в райские кущи, Где лежат опавшие листья, Святая, которая лжёт…»— Мне интересно, — ответил на это Охотник, — почему каждый типа интеллектуал, претендующий на некую хитровывернутую духовность, питает такую слабость к хокку?
— А почему нет? — Старик от души потешался. — Чем тебе моё хокку не понравилось? По-моему очень даже ничего получилось.
— Ага. Только вот хокку оно потому и хокку, что имеет определённый размер. А если ещё точнее — строго ограниченное количество слогов. А ты чего наворотил?
— Ну на тебе. Так мы теперь оцениваем не смысл, а содержание?
— Смысл в том, что это — не хокку. А уже с этой позиции можно оценивать и смысл.
— Да чего привязался? Громоздкий русский и компактный японский слог — как их можно сравнивать?
— Тогда вещай на японском и все проблемы решатся. А то у меня и то лучше выйдет, если только захочу.
— А ну-ка? Давай, я послушаю.
— Отстань.
— Назвался груздем — полезай в кузов. За язык никто не тянул!
— Ну хорошо… — Охотник на время задумался, а потом медленно прочитал импровизацию:
«Привело меня В тени райские ночи, Полные неги, Святое сияние Опавших листьев иллюзий…»Пока он говорил, Старик старательно загибал пальцы. Когда же Охотник закончил, тот радостно заорал:
— Слажал! Слажал!!
— Это танку, в курсе?
— За дятла держишь?! Но в последней строчке на один слог больше положенного!
— Да вот была бы беда из-за одного слога! По сравнению с тем, что ты наплёл — так идеальная форма просто. А было бы время, так и вылизал бы — не подкопаешься.