Ты устал, приляжем у дороги,Помолчим, рожденные во зле.Тонкие, сияющие РогиПан склонил к измученной земле.Тихо кулик мается над топьюГде то гаснет изумрудный светОпершись на серебристый тополь,Бог цевницу трогает в ответ.Чистой ночью слышны эти звуки.Кто шумит — неведомо душе?Спит земля, забыв земные муки,Рыба слабо плещет в камыше.Отдыхают пальцы музыканта,Волшебство купавы улеглось,Молча смотрят в небо корибанты,Устрашась рожденья стольких звезд.Там,
среди отверженных Иисусом,Юный Гамлет грезит у пруда,И над ним, лаская волос русый,Ждет русалка страшного суда.Все грустит, не ведая пощады,Осень в поле иней серебритНичего блаженному не надо,Он не ждет, не сердится, не мстит.Человек познал свою свободу,Слишком ярок он и слишком чист…Ночь сошла на дивную природу,На землю слетает мертвый лист.
1932
«На песке, в счастливый час прибоя…»
На песке, в счастливый час прибоя,Там, где ботик цепью потрясал,Море стерло пеной голубоюТо, что я о счастье написал.Теплый ветер снова слишком скороПролистал, в песке, крыла страниц.Я уже не буду, у забораВ сжатом поле, слушать шелест птиц.Над обрывом, на большой дороге,Яркий мир не полюблю свежей.Вечером, в сияньи, на порогеНе пойму сияния стрижей.Остров пуст, вода ушла далече,Наклонились лодки на мели.В желтом дыме выступили в вечерКаменные берега земли.В темноте народ идет с работы,Голоса в порту, в них воли нет,И слепит глаза за поворотомГрубый луч, автомобильный свет.Там всегда темнеет слишком раноИ еще нельзя забыть, заснуть.Как холодный дым над океаном,Медленно восходит Млечный путь.Там, во тьме, где наше сердце билось,Между звездным миром и водой,Бродит тень того, что не свершилось,Голосит и ищет нас с Тобой.Слабый отблеск лучшей, новой жизни,Что уже не хочет в сон назад,Странной болью, долгой укоризнойСмотрит вслед и неотступен взгляд.Слишком рано радостью земноюСбылось счастье на Твоей руке,Так всю жизнь мою волненье смоет.Надпись неглубокую в песке.
«Отцветает земля. Над деревнею солнце заходит…»
Отцветает земля. Над деревнею солнце заходит.Где-то в сторону моря, за рельсами, дышит земля.Средь высоких колючек, там осень живет на свободе,Улыбается, шепчет и ягодой рядит кусты.За песчаным холмом, неподвижным сиянием полныйНевидимый простор, шелестя, покрывает пески.Я проснулся и слушаю, в сердце спокойные волныБезнадежности, счастья и ясной осенней тоски.Кто-то ходит за мною и слышится треск можжевельный.Это счастье мое заблудилось в полях.У воды потерялось, в сиянии неба бесцельном,Как забытая книга, с отметкой твоей на полях.То, что, сумрачно щурясь, твой гений писал торопливо,Незаметно шурша, покрывается теплым пескомИ над миром твоим наклоняется ветка крапивы,А гроза, проходя, освещает страницы огнем.Ты ушла и осталась; мы можем уже не страшитьсяРасставаться надолго, кто может дождю помешатьС безупречным задором твоим над землей проноситься,Отдаваясь в груди моей, что ты научила дышать.Все тобою полно, все еще раз от нас отдаляясь,Улыбается нам. Погасают стога не спеша.Отцветает земля, осыпаются дни, забываясь,И на низкое солнце, усталая, смотрит душа.
Ars po'etique
(Из книги стихов «Орфей в аду»)
Не в том, чтобы шептать прекрасные стихи,Не в том, чтобы смешить друзей счастливых,Не в том, что участью считают моряки,Ни в сумрачных словах людей болтливых.Кружится снег и в этом жизнь и смерть,Горят
часы, и в этом свет и нежность,Стучат дрова, блаженство, безнадежностьИ снова дно встречает всюду жердь.Прислушайся к огню в своей печи,Он будет глухо петь, а ты молчи,О тишине над огненной дугою,О тысяче железных стен во тьме,О солнечных словах любви в тюрьме,О невозможности борьбы с самим собою.
1923-34
Через сто тысяч лет
Все что будет завтра —Остров спит в закате,Медленно течет вода в реке.Все что будет — будет,Все спешит к расплате,Снег с высот, качаясь, падает к земле.Разрываются тонкие цепиС металлическим звукомОгромных просторов пустых.Море тихо шумит.Как спокойно все гаснет на свете!Дождь спускается к жизни,Шелестя на листах золотых.
Классическая музыка
Статуя читает книгу, спит младенецСоловей вздыхает над болотомРодники не спят в своих берлогах.Отражают звезды, вертят сферы.Снег идет Раздетые деревьяКак железо медленно стучат.Серый день, какой-то свет на небе.Кто там ходит в бездне в поздний час?Холодно, спокойно, нас не знаютМы укрыты в холодах и в сумерках.Люди в окнах фонари считают.Не дошли до половины — умерли.В сумерках нам свет целует руки.
Комар летал вокруг свечи
Падаю на солнце,Лечу и гасну.Слабость и счастье,Мгновенный страх.Все безвозвратно,Все больно, все ясно,Все будет бесплатноВ иных мирах,Пой, как умеешь,Не бойся звуков.Все равно не услышат,Не скроешь муку.И не заметишьИ не забудешь.Горе злосчастье,Мерзлые сласти,Нагие страстиНе в нашей власти.Молчу, склоняюсь,Живу, меняюсь.Все будет скороВне наших взоров.Мы преданы гибели звуков.
Ярмарка
Звезды, розы, облака,Тихий зов издалека,Соловьи над грязным прудом —Все тебе казалось чудом.— Как все это жить здесь может?Спрашивал огни прохожий.Не смотрите в небеса —Там заклятье солнца душит.Не смотрите в облака —Там погибель слабым душам.Не кричите в темноте —В тишине никто не слышит.Человек отворил балаган,Улыбаясь взглянул на народИ сказал:Кто разгадал, отчего он живет —Сразу умрет.
«Мой бедный друг, живи на четверть жизни…»
Мой бедный друг, живи на четверть жизни.Достаточно и четверти надежд.За преступленье — четверть укоризныИ четверть страха пред закрытьем вежд.Тебе, дитя, достался жребий счастья,Я — прокаженный нищий в полумгле.Отгородясь от твоего участьяВозможно ль побираться на земле?
«Александр строил города в пустыне…»
Александру Гингеру
Александр строил города в пустыне,Чтил чужие вина и богов.Память, чай, его жива поныне.Шел и не снимал сапог: без СапоговАлександр был провинциал тщедушныйС толстой шеей набок и белком навыкат.Александр был чудак великодушный,Илиаду под кирасой мыкал.Вспыльчивый и непомерно добрый,Друг врагу, он в друге зрел врага.В снежных скалах на морозе твердомНес безумного солдата на руках.Если не считать пороков неких,Тела слабости, судьбы, ее щедрот,Есть похожие на Бога человеки,Тезки неки. Славен этот род.