Соль под кожей. Том третий
Шрифт:
— В этой комнате обычно спит Стася, она любит, когда под рукой много чего, что можно использовать для постройки баррикады.
Я мысленно прикидываю, сколько раз в постели, в которой лежу сейчас я, Авдеев читал дочери сказки и на какой половине кровати он обычно лежит, но эти мысли потом явно не дадут мне уснуть, поэтому гоню их прочь.
— Хорошо проводишь время, надеюсь? — Слышу на заднем фоне приглушенную классическую музыку и характерный «чпок» открывшейся минералки.
— Абсолютно. — Прикусываю губу, запрещая задавать колющий язык вопрос,
Если Вадим там с «попугаем» — он не станет врать и прямо тоже не скажет, само собой, но я пойму.
— Собираюсь на семейный ужин с одним очень консервативным американцем.
«Один?» — снова колит язык, но на этот раз мне хватает силы воли не спросить. Вместо этого выражаю ему сочувствие и рассказываю одну из свих личных историй столкновения лоб в лоб с американским снобизмом. История сейчас кажется даже немного забавной, но тогда я примерно неделю не могла прийти в себя.
Вадим, слушая, негромко смеется.
Иногда слышу глотки — пьет свою минералку.
Иногда шорох и шаги.
— Как твое самочувствие, Валерия? — после короткой паузы после финала моего рассказа, интересуется Вадим.
Понятное дело, что он имеет ввиду беременность, потому что конкретно сейчас со мной точно все в порядке и сказала об этом пару минут назад.
— Если ты имеешь ввиду мою беременность, то нет повода для беспокойства. Как Стася? — переключаю тему на безопасную.
— Со мной, — спокойно отвечает Вадим и через секунд десять присылает мне фото спящей прямо посреди огромной кровати дочери. — На нее разница во времени не действует.
Я до крови прикусываю нижнюю губу, потому что вот так, с расплывшейся по подушке щекой, растрёпанными светлыми волосами и похожими на иголки ресницами — волосок к волоску — она похожа на Шутова. Я видела его спящим и это просто какой-то адский вид двуличия, потому что во сне у Димы лицо сексуального эльфийского бога, а не адской безжалостной зверюги. И Стася — одно с ним лицо.
— А ты, я так понимаю, будешь сегодня спать на коврике, — говорю слегка севшим от шока голосом, чтобы хоть как-то разбавить неловкость.
— Ну тут еще диван есть, — слышу как ерзает, устраиваясь поудобнее. — Мне из этого американца завтра еще деньги выбивать, и лучше делать это не с помятой рожей.
«Попугай» в его рассказе не участвует вообще никак. И Вадим с дочерью, а он не производит впечатление мужика, который будет вот так в лоб знакомить дочь с женщиной, отношения с которой не оформились во что-то стабильное. Или это просто попытки нарисовать себе идеальную картину мира?
— Валерия, послушай.
Его голос, и без того максимально официальный, становится очень серьезным, и я непроизвольно напрягаюсь в ожидании какой-нибудь максимально неприятной информации.
— Я в курсе, что ты сильная и независимая, ворочаешь большим бизнесом, строишь планы на мировое господство и все в таком духе. И что о тебе есть кому позаботиться, я тоже видел — не слепой. Но если тебе вдруг что-то понадобится — все, что угодно,
«Потом» — это когда я рожу?
Мне хватает ума не задать уточняющий вопрос.
— Персики, дорогой? — Чтобы как-то сбавить градус внутреннего напряжения, пытаюсь осторожно шутить.
— Здесь полно фруктов, Валерия, что хочешь? На завтрак не обещаю, но на ужин будут у тебя на столе.
Он всегда такой серьезный.
Я знаю, что должна просто поблагодарить его за участие и попытку облегчить мою беременную реальность, но язык не поворачивается казать: «Спасибо, мне ничего не нужно». Даже в моей голове это звучит настолько фальшиво, что даже бразильская мыльная опера кажется венцом актерского мастерства.
— Привези мне лучше местный «Старбакс». — Хотя, конечно, это довольно сложно. — И жареные каштаны.
— Договорились. И, Валерия… Приезжай на конюшни, ладно? Всегда, когда тебе захочется. Пришли СМСку, хотя бы за час — к твоему приезду все подготовят.
— Я здесь чувствую себя какой-то ВИП-персоной.
— Тебя это так обременяет?
— Не-а. — Довольно жмурюсь и накидываю на плечо невесомое пушистое одеяло. Мне здесь и правда нравится, будет страшным лицемерием делать вид, что я приехала с большим одолжением. Будь моя воля — я бы проводила здесь все свободное время. — Умеете вы, Вадим Александрович, женщин заманивать в свою берлогу.
— Очевидно, что нет. — Смешок, но с горчинкой. — Отдыхай, Валерия. У нас разница во времени — шесть часов, тебе уже дано спать пора.
— Удачи с американскими снобами. Если дела пойдут совсем плохо — обращайся в католическую веру и поминай Деву Марию через слово.
— Весь мой штат старался, разрабатывал несколько вариантов более выгодных условий, а дело, оказывается, в Деве Марии. — Он приглушенно, явно, чтобы не разбудить Стасю, смеется.
— Дело всегда в женщине, Авдеев. — Хочу подавить зевок, потому что этот кристально чистый воздух, умиротворение природы и убаюкивающий баритон Авдеева превратили меня в сонную соню. — Спокойной ночи. То есть, в смысле — приятного аппетита.
— Хороших снов, Валерия.
Я не решаюсь первой нажать кнопку отбоя, просто смотрю на экран, на котором маленькие циферки до сих пор ведут отсчет нашего разговора. Одна секунда, две, три…
Конец вызова.
Глава четырнадцатая: Лори
Я делаю исключение из правил и на следующий день валяюсь в кровати, как говорится, до победного. Открываю глаза по привычке около семи утра, но потом, устроившись удобнее в берлоге из подушек, решаю послать к черту розовеющее небо и решаю доспать. Когда открываю глаза в следующий раз, на часах уже почти одиннадцать. Потягиваюсь, не вылезая из кровати делаю трехминутную гимнастику для мышц всего тела.