Солдаты
Шрифт:
– - Какие бояре? Их уж кои веки не стало. При Грозном Иване да при Петре
Великом, при тех -- да, были...
– - Это у нас не стало, а тут есть.
– - Помещики, должно.
– - Их тут боярами величают...
– - Почему их до сих пор не столкнут, не свернут им шею?
– - Свернут еще. Потерпи маленько.
– - К тому дело идет.
Шахаев прислушался.
По старой памяти он решил заглянуть к беспокойному старшине. Еще не
видя Фетисова, парторг вновь услышал
– - А ты не так.
– - Вот смотри, -- кому-то объяснял он в темноте.
– - На
колено становиться нельзя. Противник может заметить -- и нет тебя. Надо
уметь окапываться лежа... Дерн мешает?.. А ты его сначала подруби перед
собой. Дай-ка мне лопату. Вот так... -- послышался хруст разрубаемых
травяных кореньев.
– - Возьми-ка лопату. Вот так... Теперь от себя поддевай
пласт... Так, так... молодец!.. Воевать, брат, надо с умом. Небось помнишь,
как Чапаев говорил: подставлять свою голову всякой глупой пуле мы не имеем
права. Так-то, Федченко!.. Письма из дома получаешь?.. Ну, что пишут?..
Спалили?.. Ах, сволочи! Ну, ничего: хату колхоз построит... А с фашистами
надо поквитаться, как ты думаешь?.. Правильно, добрячками на войне нельзя
быть, Федченко. Врага надо бить со злом. Постой, постой, ты опять
приподнялся... Я же тебе показывал, как надо копать лежа. А ну-ка, начнем
сначала...
Фетисов скоро умолк, и перед парторгом выросла его небольшая плотная
фигура. Шахаева он узнал сразу и, как всегда, обрадовался:
– - Ну, ночные духи!.. Опять витаете в пространстве?
– - Опять.
– - А я вот тут уроки новичкам даю. Учу помаленьку.
– - Я слышал. Ну, и каковы успехи? Понимают?
– - Еще как! Народ смышленый. Через неделю они у меня станут докторами
окопно-траншейных наук.
Фетисов весело и заразительно захохотал. Засмеялся вместе с ним и рядом
стоявший солдат.
– - Дает нам жизни товарищ гвардии старшина!
– - похвастался он и
захохотал еще громче.
– - Так ты уже теперь старшина?
– - спросил Шахаев. -- Поздравить тебя
надо.
– - Так то еще на Днепре...
– - Что с твоими минами? -- вдруг вспомнил разведчик.
– - Послал в
Москву?
– - Послал. А бронебойку с оптическим прицелом я уже оборудовал. Вчера
впервые пальнул в амбразуру румынского дота. Жаль только, не узнаешь
результатов. А подполковник Тюлин -- теперь он командует нашим полком --
одобрил мою затею.
Шахаев попросил Фетисова дать им проводника до боевого охранения.
Дождь перестал, но реденькие тучки все еще не открывали неба. Справа,
внизу, светилась серебристая полоса реки Серет. За ней темнел город Пашканы.
Там то и дело поднимались
глухими взрывами. Город бомбили немцы. Время от времени на землю катился
неровный тоскующий стон ночных бомбардировщиков. Одинокий прожектор,
установленный где-то возле реки, энергично шарил по небу, ощупывая его,
стараясь отыскать коварную стальную птицу. Иногда это ему удавалось. В его
мощном луче плыл ослепленный самолет. Раздавалось несколько частых зенитных
хлопков, вокруг бомбардировщика возникали белые барашки разрывов, не
принося, однако, самолету никаких повреждений. Самолет не спеша поворачивал
на юго-запад, и прожектор "вел" его до тех пор, пока огненное жало не
упиралось в вершины Карпат, причудливо выхваченные вдруг лучом прожектора.
Двумя часами позже Фетисов вновь встретил разведчиков в расположении
своего подразделения. Они возвращались с поиска и вели с собой пленного
немецкого унтер-офицера. Произошел редкий, но возможный на войне случай:
наши разведчики за своим боевым охранением столкнулись лицом к лицу с
немецкими разведчиками, которые, очевидно, тоже шли за "языком". В короткой
схватке забаровцы троих убили, а одного -- командира группы -- захватили в
плен и вот теперь вели его в штаб дивизии.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Вечером Шахаев и Аким вернулись из политотдела дивизии. Аким -- сразу к
Наташе. Неуклюжими руками обнял ее, приподнял несколько раз.
– - Наташа!
– - Что с тобой?
– - с радостным предчувствием спросила она.
– - Медведь
ты мой... скажи, что случилось?..
А в его руке уже трепетала маленькая коричневая книжечка.
– - Вот!..
– - задыхаясь, воскликнул он, показывая Наташе кандидатскую
карточку.
– - Вот!..
– - Поздравляю тебя, мой дорогой!
– - она крепко обняла его тонкую шею.
– - Наташа... любимая моя, славная!.. Родная!..
Каждый вечер похаживала к разведчикам Мотя. Для отвода глаз приставала
к Кузьмичу. Вот сейчас она подошла к нему.
– - Не любишь, значит, Кузьмич, меня, -- вздохнула притворно, а глазами
искала того, в белом колпаке...
Лачуга млел от жарищи, исходившей от котла, но больше от скорой встречи
с милушкой, которая вот сейчас побранится немного с Кузьмичом, потом --
Михаил это хорошо знал -- подойдет к нему. В нетерпеливом ожидании он забыл
про все на свете: бухнул непомерно большую горсть соли в суп, не думая о