Солдаты
Шрифт:
бушевавший под опорами моста водоворот. Тяжела была рука тракториста.
С быстротой кошки Яков метнулся на мост, разбросал, а затем разбил
бутылки "КС". И вот в разных концах моста вспыхнуло пламя. Оно разрасталось
с чудовищной быстротой. A в селе гремели выстрелы. Только сейчас, кажется,
стреляли одни немцы... Широкоскулое лицо Якова покрылось каплями пота. Его
русые волосы прилипли к мокрому лбу, в черных глазах металось пламя костров.
К мосту бежали
мосту. Рядом послышалась чужая испуганная речь. Вслед за тем опять донесся
треск родных автоматов. Пригнувшись, побежал от моста. Над головой провела
красный пунктир пулеметная строчка. Вспыхнувший, как порох, деревянный мост
осветил все село. Уварова заметили. Он почувствовал это по торжествующему,
злобному реву у себя за спиной. Яков бросился в узкий переулок, ведший к
лесу.
– - Форвертс!..*** -- кому-то скомандовал немецкий офицер, выскочивший
из одного дома, а сам побежал за Уваровым. Уваров свернул на другую улицу.
Немец не отставал. Расстояние между ними быстро сокращалось: короткие ноги
Уварова не могли состязаться с длинными ногами противника. Яков чувсттовал,
что его настигают. И может же случиться с человеком такое -- он совсем забыл
про свой пистолет, которым вооружил его Шахаев.
Якову показалось, что в него целятся. Он упал. О него споткнулся немец
и со всего размаха ударился о каменную мостовую. Пистолет выстрелил и
вылетел из его рук. Бабахнул второй выстрел, и, будто по команде, опять
вспыхнула стрельба по всему селу.
* Куда тебя несет? (нем.)
** Назад! (нем.)
*** Вперед! (нем.)
Уваров вскочил на ноги и завернул в какие-то ворота. Заскочил в теплый,
пахнувший навозом и парным молоком хлев. Из темноты на него смотрели большие
фиолетовые и равнодушные глаза коровы. Она дышала шумно и прерывисто,
обдавая Уварова теплой отрыжкой. Отдышавшись, Яков выбежал из хлева. По
двору, через открытую калитку, проскочил в сад и темным полем, спотыкаясь о
кочки, побежал к лесу. Уже у самой опушки леса его настигла автоматная
очередь немца, заметившего разведчика. Вгорячах Уваров пробежал еще метров
пятьдесят в глубь леса и упал, проглоченный внезапно наступившей тишиной.
К нему подбежали товарищи, хотели его поднять. Яков еще был жив. Он
попытался ухватиться за ствол дерева, прижаться горячей мокрой щекой к его
шершавой холодной коре, но не смог. Тихо застонав, упал снова. Товарищи,
поняв, в чем дело, быстро раздели его. Гимнастерка Якова была в крови.
– - Яша! Яша!..
– - Сенька тормошил бойца за обмякшие
вдруг плечи. Но Уваров был уже мeртв. Шaпка его валялась в стороне. На
широком лбу в тусклом свете луны, просочившемся сквозь вершины деревьев,
поблескивали капельки пота. Пуля попала ему в спину, прошла навылет через
грудь.
Немцы не решились углубляться в лес. Они постреляли еще минут тридцать
и угомонились.
Хоронили Якова той же ночью за лесом, в степи, далеко от сeла. Хоронили
молча, без речей, без солдатских салютов. Только каждый становился на колени
и надолго припадал к холодному лбу павшего товарища. Лицо его было сурово и
спокойно. В сердце Акима вдруг родился знакомый, выплывший откуда-то
издалека, из годов студенчества, звук скорбной, мужественной и торжественной
песни:
В степи, под Херсоном,
Высокие трапы.
В степи, под Херсоном,
Курган...
Аким встал на колени, наклонился еще раз к товарищу.
– - Мы никогда не забудем тебя, Яша. Никогда!
10
День застал разведчиков в степи. Невесело было у них на душе. Задание
они выполнили успешно, но какой ценой -- среди них нет Уварова... Молчаливые
и подавленные, укрылись под старым стогом, спугнув стаю серых куропаток.
Жалели Якова. Но на фронте мало места для грусти. Не до нее. А тут еще
вспомнили, что сегодня -- Первое мая. И унеслись мыслями к светлому,
радостному...
– - Закусить треба...
– - угрюмо предложил Пинчук.
Ванин развязал мешок, вынул оттуда небольшой ящичек, на крышке которого
готическими буквами был написан адрес.
– - Что это у тебя?
– - спросил Шахаев.
– - Ночью... забежал на минутку в хату, откуда немцы выскочили с
перепугу... -- начал объяснять Сенька.-- Смотрю -- посылка ихняя.
Пасхальная, должно, запоздала...
– - Да ты что, с ума сошел?..
– - перебил его возмущенный Шахаев.
– - Ну,
брат, больше ты на задание не пойдешь!
– - Я же вас всех хотел угостить, -- оправдывался Сенька.
– - Особенно
Акима да Уварова...
Хозяйственный Пинчук поспешил вскрыть злополучную посылку. К его тихому
торжеству, в ней оказалось несколько коробок с сардинами и бутылка с ромом.
– - Черт тебя понес! Всех бы мог пидвести пид монастырь! -- лукавил
Пинчук. Но в голосе Петра не чувствовалось возмущения, ибо Сенька задел