Солнце больше солнца
Шрифт:
Вдали, где водную гладь обрезал южный берег, а далее разместился город Сороковка, быстро возносился багрово светящийся столб, окутываемый дымом. Маркел Николаевич, вмиг взмокнув под бельём и курткой, прошептал задрожавшими губами:
– Взъёбка вспомнила о нас!
– Что там было?!
– вскричала Лариса, обезумев глазами, вся поглощённая зрелищем.
Он, отчаянно спеша развернуть лодку к причалу, ударил вёслами по воде так, что окатил Ларису брызгами, она взвизгнула. Он принялся грести, напрягаясь до последней
Он отвернулся от подбежавшей Ларисы, которая стала нестерпимо раздражать, пустился бегом в свою палату, захлопнул приоткрытое окно. Вошёл мрачно озабоченный Сева и, увидев, что окно закрыто, кивнул, выговорил, полуспрашивая, полуутверждая:
– Радиоактивное облако? отходы атомного производства.
Маркел Николаевич с видом загнанности спросил:
– Причина?
Сева, стараясь стать бестревожно-твёрдым, авторитетным тоном произнёс:
– Видать, весь завод полетел к х...м!
– и сел на койку.
Неделяев, не замечая, что беспомощно мигает, сказал:
– Надо бы поскорее отсюда...
Сосед ответил с тоскливой досадой:
– По графику отъезд завтра. Раньше нам никто автобусов не подаст.
Маркел Николаевич наклонился перед закрытым окном, снизу заглядывая сквозь стекло в небо, - сердце упало.
– Облако над нами и всё сплошь в искорках!
– Он помнил, что гриб над Тоцким полигоном светился недолго.
Сева, подойдя, взявшись за подоконник и присев, тоже смотрел неотрывно.
– Излучение...
– пробормотал, сморщив лоб.
Неделяеву стало невыносимо, что намокшее от пота бельё, сделавшись холодным, облепляло тело. Он распрямился, снял куртку из лосиной шкуры, разделся до трусов, в палате густо и терпко запахло потом. Сосед, отходя от окна, сказал:
– Теперь если снаружи побудешь, надо всё отдавать в стирку.
Маркел Николаевич, с усилием проглатывая слюну, проговорил:
– Только бы меньше пыли просыпалось, пронесло бы скорее...
– и лёг на кровать.
Простыня не накрыла ступни, и он не шевельнулся, чтобы накинуть её на них. Мертвящий страх съел силы и все мысли, кроме одной: "Я под облучением!" Сева, закурив, вышел, а вернувшись, сказал: администрация по телефону узнала, что случилось, но получила приказ молчать, однако все говорят - авария "на том самом заводе".
Надо было идти ужинать, но Маркел Николаевич оцепенело лежал в прежней позе, спиной к стене. Сосед в какой раз вышел из палаты, вернулся,
– Шамать не пойдёшь?
– не дождавшись ответа, добавил: - И я не пойду.
Лёг ничком на кровать, через несколько минут встал:
– Пойду протолкну в себя!
По коридору за дверью кто проходил, кто пробегал. Постучавшись, вошла Лариса, спросила удивлённо, с боязнью в голосе:
– Ты почему лежишь?
– Потому что не могу убежать подальше!
– резко ответил Неделяев.
– Кошмар, что случилось. Меня к телефону позвали, муж звонил - послал за мной служебную машину. Вот-вот приедет. Я пришла с тобой попрощаться...
– проговорила она жалобно, словно он обвинял её.
– Давай будь!
– бросил Маркел Николаевич, не повернув к ней головы.
– Ну, как знаешь, - произнесла она с сорвавшейся обидой, ушла.
Он про себя обложил её матом. "Не знаешь, что ждёт тебя, семью, а туда же - обижаться!" Мучительно хотелось повернуться на спину, потянуться, но далее мысли об этом дело не шло. Постепенно его затянуло тупое забытье, время от времени сознание вспыхивало бешеным желанием понестись по времени назад-назад-назад - в бесценную жизнь до взрыва бомбы над Тоцким полигоном.
В коридоре прокричали:
– Неделяева к телефону!
Его подбросило. Он натянул брюки, рубашку, побежал к комнатам администрации, где в приёмной стоял на столе телефон, схватил трубку, лежавшую рядом с аппаратом.
– Неделяев слушает!
– сказав, застыл не дыша и жадно вдохнул воздух от голоса сына:
– Папа, понесло в твою сторону, в Челябинске чисто. Я еду за тобой! Будь в здании!
– На чём... едешь?
– спросил Маркел Николаевич, запнувшись от сердцебиения.
– Я договорился - на легковушке. Подъедем, дадим два коротких и длинный гудок, тогда выходи. Дождевик у тебя с собой? Надень!
Кровь забурлила, залив радостью сердце.
– Жду!
– почти выкрикнул он, подождал, когда сын положит трубку, пошёл в палату, где Сева тут же спросил:
– Что узнал?
– Сын за мной выехал на машине, - сообщил Неделяев со сдержанной гордостью.
Сосед, подойдя, разминая в пальцах папиросу и просительно улыбаясь, сказал:
– Возьми меня. Мне так и так нужно в Челябинск, чтобы оттуда в Курган.
– Не знаю, машина не моя и не сына, - уклончиво ответил Маркел Николаевич.
Он до того воодушевился грядущим отъездом, что не желал и намёка на малейшее бремя. Сева, однако, как и он, собрал вещи, словно получил согласие. Когда тёмной ночью снаружи донёсся шум мотора, раздались короткие и длинный гудки автомобиля, мужчины, надев дождевики, подняв вороты, подхватили чемоданы, сумки, устремились к выходу из здания. Вахтёр заслонил собой дверь:
– В это время не открываем!
Маркел Николаевич рявкнул на него: