Солнечный рисунок
Шрифт:
— Слушаюсь, сэр! А чем я могу заняться после того, как сообщу всю информацию инспектору Брэдстриту?
— Это уже он решит. До возвращения мистера Херба из больницы, вы находитесь в полном распоряжении Брэдстрита. Ступайте!
Он устало опустился в кресло.
Брэдстрит так Брэдстрит…
Инспектор был на вчерашней попойке, устроенной в честь повышения Грегсона, где исправно налегал на дармовое пиво. Неудивительно, что с утра его теперь мучила страшная головная боль, и он сидел у себя в кабинете на высоком стуле с кожаной спинкой, приложив
— Лестрейд… — простонал Брэдстрит, когда я предстал перед его замутнёнными очами. — Какого… вам нужно?
— Приказано поступить в ваше полное распоряжение. И заодно сообщить всё, что мне удалось узнать по вчерашнему убийству…
— Ты говоришь про газетчика?
— Да. Начальник управления передаёт вам расследование его убийства.
— Только этого мне не хватало… — с видом обречённого на неимоверные муки страдальца произнёс Брэдстрит. — У меня и так в разработке столько дел… Голова кругом! — пожаловался он.
В это я мог охотно поверить. Нагрузки на полицейских хватало.
— Я могу взять дело Мильчана себе… Под вашим чутким руководством, конечно…
Уточнять, что Винсент не планировал подпускать меня к этому расследованию, я не стал.
— Бери, конечно! — любезно дал добро Брэдстрит. — Только сам понимаешь: газетчики нас с потрохами сожрут, если мы не отыщем злодея в сжатые сроки.
— Безусловно… Разрешите приступать?
— Валяй! Вечером доложишь о результатах… Хотя… Какие тут могут быть результаты… Но всё равно — жду с докладом к шести.
Он намочил тряпицу в тазике с водой и снова приложил её к голове.
Помочь мне хотя бы советом не входило в его планы.
Мильчан был журналистом многостаночником, его материалы выходили в разных газетах, но чаще всего мелькали в вечерней «Ивнинг Стандарт». Наверное как раз сейчас коллеги Мильчана в поте лица трудились над номером-посвящением памяти погибшего, значит стоило нанести визит в редакцию «вечерки».
Служебное удостоверение мне так и не сподобились выдать, но оно мне не понадобилось. Минута ожидания возле бюста Стэнли Лис Гиффарда — первого редактора «Стандарта» (первоначальное название газеты), и ко мне вышел улыбчивый благообразный джентльмен с вкрадчивым голосом и улыбкой Эдди Мёрфи.
— Мистер Лестрейд… Меня зовут Уильям Лебоу, я — один из выпускающих редакторов.
— Рад знакомству, пусть и при таких обстоятельствах.
— Вы пришли по поводу смерти нашего дорогого мистера Мильчана?
— Да.
— Пройдёмте в мой кабинет.
— С превеликим удовольствием.
Редакция любой газеты перед выпуском очередного номера похожа на публичный дом во время наводнения, «Ивниг Стандарт» не стала исключением… Пока мы шли, нас остановили четырежды и каждый раз дело было неотлагательным, от которого зависела судьба как минимум всей Британии.
— Приношу глубокие извинения, — прижал руку к груди Лебоу, когда мы всё-таки смогли попасть в его кабинет.
Кажется, Британия тоже была спасена.
—
— Здесь каждый день так, — усмехнулся Лебоу. — Могу предложить вам виски или сигары? Можно и то и другое…
Он остановился возле огромного глобуса, внутри которого находился минибар.
— Благодарю, но я на службе…
— А я с вашего дозволения немного себе плесну… Присаживайтесь, — Лебоу показал на мягкое кресло для посетителей.
Обстановка в кабинете была роскошной, что наводило на мысль: редактор «вечерки» большой сибарит и знает толк в комфорте.
Я с удовольствием плюхнулся в кресло и вытянул ноги.
— Мы писали про вас, — заметил Лебоу, допивая виски. — У «Стандарта» тираж больше ста тысяч. Полмиллиона наших читателей теперь знают вашу правоту в ужасном деле с сыном лорда Эшкомба.
— Спасибо. В Бедламе я читал всё, до чего мог дотянуться, включая вашу газету.
— Ирония судьбы… Теперь вам приходится расследовать гибель одного из нас, — вздохнул он, окидывая меня проницательным взглядом. — Сегодня вы пришли в редакцию, чтобы рассказывать или спрашивать?
— Скорее второе, мистер Лебоу. У Мильчана, упокой господь его душу, были враги?
— Разумеется. Артур не стеснялся и много писал, бичуя пороки нашего общества. Он никого и ничего не боялся. У таких людей просто не может не быть врагов…
— А конкретно? Я бы хотел услышать имена.
— Последние разоблачения были связаны с подрядом для мостовых города. Был громкий скандал — вы помните?
— Не припоминаю, — признался я. — Когда это было?
— Пару месяцев назад.
— Боюсь, тогда я ещё не в полную меру ощущал себя полезным для общества человеком. Чем всё закончилось?
— Недобросовестный подрядчик заплатил городской казне штраф.
— И всё? — удивился я.
— Да. А чего вы ожидали?
— Чего-то такого, из-за чего могли пойти на убийство… — произнёс я. — Не думаю, что люди, которые так легко отделались, стали бы мстить Мильчану. Слишком большой риск вместо штрафа оказаться на виселице…
— Вы спросили — я ответил, — пожал плечами редактор.
Я чувствовал, что он не договаривает, но отнёс это к профессиональной деформации. Что менты, что пресса, предпочитают своё держать при себе и, если делятся сведениями, то либо в обмен на необходимые сведения, либо в надежде на будущую услугу.
Потом до меня дошло: а ведь редактор изрядно нервничает, и выпивка для него стала чем-то вроде спасательного круга, помогла немного снять напряжение.
Что же могло настолько пронять матёрую акулу пера?
— Над чем мистер Мильчан работал перед смертью? — задал очередной вопрос я.
— Редакционного задания у него не было. Он знаете, хоть и числился у нас в штате, был скорее вольный стрелок. Сам искал себе темы…
— Другими словами — вы не знаете…
— Да. И даже представления не имею. Мильчан всегда был себе на уме…