Соломенное сердце
Шрифт:
Княжна Катя не была для него просто именем, безликим персонажем, который существовал в совершенно другом мире. Маленький Даня проревел всю ночь, узнав о том, что у него появилась сестра, которую родители будут любить вместо него. Тогда он чувствовал себя таким ненужным и несчастным, что и по сей день ужасно не любил вспоминать об этом.
Поля покосилась на него, но не стала ничего говорить, сосредоточившись на дороге. Они беспрепятственно выехали из Лунноярска и направились на север, туда, где кипела работа на шахтах.
Пейзаж за окном быстро становился все более суровым, буйная растительность сменялась
Наконец, он тяжело вздохнул и распечатал письмо.
Оно было довольно длинным, написанным на бумаге, испещренной бледными, едва заметными рунами. Прежде Даня такого не видел и уставился на неведомые закорючки с интересом, будто бы мог в них что-то понять. И зачем применять столь тонкое мастерство ради простой бумажки? Или это не настоящие руны, а обыкновенные картинки, украшение?
Искусство создания рун, древнее, сложное, престижное, не принадлежало народу, этому искусству учили за толстыми стенами в дорогущих школах. Один неверный взмах кисти или резца — и все пойдет вкось и вкривь. Книги или любые другие записи выносить из школ было строго запрещено, и мастера хранили в памяти более тысячи знаков и бесчисленное количество их комбинаций, а для чернил использовали порой весьма экзотические ингредиенты. Для некоторых рун нужна была гранитная пыль, для других — алмазное крошево, кровь людей или животных, перья птиц или женское молоко, а перед нанесением требовались сложные ритуалы, молитвы, пост и воздержание. Самые умелые мастера проводили столько времени в аскезе, что и вовсе не видели смысла жениться, да и дети у них рождались редко.
И все это — ради обычного письма, которое Даня запросто может выкинуть после прочтения? В княжеской семье совсем разучились деньги считать?
Удрученно покачав головой, Даня протер глаза — почему-то текст расплывался и терял четкость, и ему пришлось приложить усилия, чтобы разобрать:
«Привет, Даня. Хочешь, расскажу один нелепый секрет? До пяти лет я считала, что это имя принадлежит злому богу, который украл разум моей матери. Смешная я тогда была и глупая, но с тех пор мне пришлось повзрослеть.
Теперь меня волнуют совсем другие вопросы: ты знаешь, что отец намерен назначить тебя своим наместником в Загорье? Не сегодня, конечно, и даже не завтра — он хочет, чтобы к тебе там привыкли и начали считать за своего.
Я выяснила: в Лунноярске тебя ждет отец Александра Михайловича Постельного, к которому тебя так или иначе отправят. Он должен начать твое обучение…»
Резь в глазах усилилась, и Даня на минуту зажмурился, а потом вернулся к чтению.
«Все эти годы отец пристально следил за тобой, он считает, что пока у тебя ветер в голове, но людям ты нравишься. Надо просто дать тебе время, и однажды ты станешь его опорой. Мне же достанется Плоскогорье, и это вроде как справедливый расклад, потому что соваться
Но вот что не дает мне покоя: а если однажды ты решишь забрать все?
Наш мир несправедлив. В Загорье ты будешь считаться главнее меня по старшинству, в Плоскогорье — лишь потому, что тебе повезло родиться мужчиной. И пусть я старательнее и умнее тебя, между старшим сыном и младшей дочерью оба региона выберут старшего сына. Единственное, что может защитить мое будущее, — это ритуал разрыва кровной связи. В таком случае Плоскогорье ни за что не передаст тебе власть».
Тут Даня осознал: не были бледные руны на бумаге просто картинками, они несли с собой такой страшный смысл, что ядовитая горечь затопила его жилы. Он понимал, что надо выбросить письмо в открытое окно, а еще лучше — сжечь, но не сделал ни того, ни другого. Детская мечта о семье обернулась сейчас неподвижностью и покорностью, он выпьет эту чашу до дна, а потом или исцелится, или наоборот. Возможно, некоторые мечты лучше вырвать с мясом, раз и навсегда.
«Я знаю, что ты больше не принадлежишь семье Лесовских, но кого на самом деле волнует история про обменные семьи. Любой жрец подтвердит, что ты сын своего отца, и это-то трудно изменить. Трудно, но возможно.
Поэтому прости меня за это письмо. Я очень надеюсь, что ты останешься в живых и не ослепнешь. Удачи».
Вот значит что, младшая сестричка. Спасибо, что это с ним сделала ты, а не Поля.
В голове шумело, в груди что-то надрывалось, мешая дышать. Все вокруг заволокло зловонным зеленым туманом.
— Поля, — позвал Даня и удивился, каким слабым был его голос, — Поленька!
От немеющих губ огненными рубцами разбегались по всему телу всполохи проклятия, которые смешивались с ядовитыми парами, разрывая вены. Жжение в глазах становилось нестерпимым, и Даня истово взмолился шайнам о том, чтобы смерть его была быстрой и легкой.
И шайны его услышали.
Глава 27
— Поля, Поленька!
Ну надо же, как его от письма княжны Кати развезло, успела подумать она, а потом повернула голову и так резко ударила по тормозам, что едва не влетела головой в лобовуху и в последний миг успела защитить от удара Даню.
С ним происходило страшное: будто невидимый огонь сжирал заживо, кожа покрывалась безобразными ожогами, глаза позеленели и закатились, а все тело сотрясала крупная дрожь. От губ вообще живого места не осталось.
Да что же это такое! Вообще ни на минуту нельзя человека без присмотра оставить!
Испуганная, Поля схватила с заднего сиденья карту и уставилась на нее. Где здесь ближайшая больница или хотя бы человеческое селение?
— Шайны, — предупреждающе прозвучал голос старухи в ее голове.
Подняв взгляд, она увидела их. Духи смерти, облаченные в белые похоронные саваны, окружили автомобиль. Прекрасные юноши с повязками на глазах, они никуда не спешили, но была в них неотвратимость.