Сороковые... Роковые
Шрифт:
Чумазые танкисты столпились у колодца и, передавая ведро с водой друг другу, пили, обливали головы и разгоряченные лица.
– Гляньте, ребята, первые жители, похоже!
– сказал чумазый танкист.
Танкисты обернулись в сторону дороги, а по ней раскинув руки и что-то громко крича бежал худой патлатый мальчонка, за ним, немного поотстав - второй, а сзади, задыхаясь, останавливаясь на секунду и опять пытаясь бежать - поспешал дед преклонного возраста! Мальчонка меж тем добежал, взглянул на всех дикими глазами.
–
– Ваши, ваши, - дружно ответили ему, и он, заорав, подпрыгнул к самому ближнему и, крепко вцепившись в него, отчаянно зарыдал.
– Ну что ты, мужик?
– Дяденьки, дяденьки, как мы вас долго ждали!
Подбежавший вторым парнишка застеснялся, молодой танкист раскинул руки.
– Чего ты, иди, я тебя обниму!!
И этот разревелся, а подбежавший дед резко остановился, поклонился до земли и дрожащим голосом сказал:
– Ой, сынки, ой, ребяты, дождалися!
Деда бережно обнял старлей, а дед, худенький, старенький тоже разревелся
– От радости это, дожил, дождался!
А из леса как-то разом высыпало много народу. Бабы, ребятишки, старики - все бежали в деревню. Первыми, конечно же, добегли ребятишки, за ними налетели измученные, худющие, но счастливые бабы.
Все смешалось - танкистов обнимали, целовали, заливали слезами, а в деревню вступала усталая пехота.
И была у Бярезовке радость, такая же случилась потом ещё на Победу. Как враз оживились и помолодели бабы и старики.
– Наши прийшли, усе, ня будя хвашистов боле!
Уставшие солдаты располагались на ночлег, тут и там слышался стук молотков и топоров, это соскучившиеся по мирной работе руки солдатские кололи дровишки, подколачивали отскочившие доски, заменяли прогнившие на крылечках - солдаты как могли помогали бабам
. Топились все деревенские баньки, у полевой солдатской кухни толпились ребятишки, и повар от души накладывал им солдатской каши.
– Нет, малышка, так не пойдет, - гудел пожилой повар маленькой девочке, у которой не было ни миски, ни какой другой тары, и она подставила руки.
– Вась, дай-ка котелок!!
Наложил в котелок каши и сказа:,
– Только принеси его обратно.
– Спасибо, дяденька, я матку накормлю и принясу, ёна не встаёть савсем.
– Ох ты, Вась, добеги до медсестрички, пусть глянет на болящую, ты, малышка, скажи, где живешь-то??
– Дядь Петя, - всунулся счастливый Колька - уже знавший как звать повара, - я провожу.
А медсестричка разговаривала с Василем:
–
К вечеру пришли из леса Леший, Степанида и Пелагеюшка, опять были слезы, девушек уже и не надеялись увидеть, а они обе живые и с детушками.
Василь как-то враз прилепился к маленькой Дуняшке, а Гринька с такой тоской глядел на неё, вздыхая:
– Чистый батька, Игарек!
Разбирая угол в шлепеневской избе, солдаты нашли маленького мальчика, с месяц от роду. Когда пожилой старшина вынес едва пищащий сверток, толпящиеся вокруг деревенские сразу смолкли. Потом ахнула Стешкина бывшая свекровь:
– Батюшки, этта ж Милка сволочь сваво дитя бросила?
– Да ён же немчура клятая!
– закричала бабка Савельевна.
– Та яго надоть за ноги и об...
– Тихо, бабоньки!
– перекрыл начавшиеся крики старшина.
– Этот малыш совсем не виноват, что его родители оказались сволочугами, какой он немчура, вон еле пищит от голода. Покормить бы его!
И тут всех удивила Пелагея.
– Давайте его мне, где один там и второй вырастет, не хвашисты же мы в самом деле.
– Точно, не та мать, что родила, а та, что воспитала! Ай, девочка, какая ты молодчина! Поймите, сельчане, он в своей жизни ничего не сделал плохого, разве только меня обмочил, - засмеялся старшина, и вслед за ним засмеялись сначала робко, а потом все смелее и сельчане.
– Вот и хорошо, мы тебе, девочка, чем сможем - поможем, как назовешь-то сынка?
– А как Вас!
– Ох, ты!
– подкрутил ус старшина.
– Тезка, значит, будет мне, жив останусь - навещу непременно после войны. А зовут меня Андрей Никитович.
– От и будет у тебя, Пелагеюшка, Сергей и Андрей у сыновьях, бабы, неуж не поможем ростить мальцов?
– воскликнула Ефимовна.
– Чаго уж тама!
– Поддержала её Марфа Лисова.
– Где усе, тама и энтот, приблудыш! Дитё и в самом деле - безвинное. А сироту пригреть - дело Божие!
Долго не могла уснуть взбудораженная деревня, и спали впервые за два долгих жутких года - спокойно, теперь можно было ходить с поднятой головой - наши же у деревне!!
Поутру провожали танкистов, низко кланялись им, желали уцелеть и возвращаться хоть поранетыми, но живыми, у родные хаты.
Андрей-найденыш оказался светленьким, с голубенькими глазками.
– Ну вот, Полюшка, - гудел Леший, - один внук на Сяргея помахивает, а второй на тебя, я теперь такой богатый дед - четыре внука и одна девочка.