Сосед будет сверху

Левина Ксюша

Когда с порывом ветра до меня долетает сигаретный дым, я хочу возмутиться, лишь бы избавиться от гнетущей — и, черт возьми, возбуждающей — тишины, но перед нами как раз тормозит такси. Естественно, бизнес-класса — еще бы Мудак в Кожанке возил свою жопку в каком-нибудь «Логане».

Водитель, выряженный в рубашку и пиджак, едва припарковав автомобиль, тотчас выскакивает из салона, явно намереваясь открыть дверь мне, малолетке в потертых джинсах. Но, к моему неистовому удивлению, за него это делает Дантес. Точнее, чертов мудоджентельмен — я снова забылась.

Через

минуту нас разделяет лишь подлокотник, куда мы одновременно кладем руки. И я слишком явно реагирую, одергивая свою — он ухмыляется. Чертов гад! Но я ничего не могу поделать с тем, что от его касаний меня пробирает током. Прекрасно, а теперь я думаю о сексе в машине средь белого дня и даже без этого разделительного стекла, которое закрывает водителя.

Всем привет, меня зовут Александра Вельвет Флауэр — офигенное имя для законченной шлюшки, да?

Я закипаю, уронив руки на колени. Все потому, что он мне даже не нравится! Да, я говорю про Дантеса — совершенно не мой типаж. Я всегда боготворила высокого бледного Драко Малфоя с аристократическими замашками или того же Момоа с грацией медведя, но манящего каким-то первобытным шармом — из крайности в крайность, как вы понимаете. Этот же придурок не вписывается ни в один шаблон!

Почувствовав легкое щекочущее прикосновение ниже плеча, я резко поворачиваю голову (даже слишком резко, кажется, в шее что-то хрустит), но сосед преспокойно смотрит в окно. Это я окончательно сошла с ума и мне показалось или…

Вся в своих мыслях, я не замечаю, куда мы приехали, пока Шурик (блин, ну почему приходится прикладывать столько усилий, чтобы так его называть?) не открывает мне дверь, не подает руку, опаляя кожу горячей ладонью, и не ведет за собой. Все потому что я пялюсь на наши переплетенные пальцы и, кажется, готовлюсь стать пациенткой психушки. Это ведь не может быть правдой, да?

Лишь перед самым входом в ресторан я замечаю огромную, выведенную красивым курсивом вывеску «Бонжур». Меня бросает в холодный пот, но перед нами уже открывают двери, и через три шага я оказываюсь внутри.

Осознание происходящего обрушивается на меня кирпичной стеной или ударом молнии — подберите любой понравившийся троп. Я, мать его, стою посреди ресторана, где собиралась стать шеф-поваром, без грамма косметики на лице и БЕЗ ЛИФЧИКА! Эпик фейл.

— Александр Николаевич, рады вас видеть. Присядете за ваш столик? — лепечет без остановки не иначе как уволенный ангел «Виктория Сикрет».

Боже, у него и тут медом намазано? Ее не Ирина зовут? Бейджик не видно.

Опустив взгляд в пол, чтобы не прожечь возможно-Ирочке затылок, я следую за ними и сажусь за указанный стол. Не успеваю даже моргнуть, как рядом материализуется официантка с улыбкой в тридцать два зуба, которая подает меню и интересуется у Шу… ладно, у Дантеса, будет ли он заказывать то, что и всегда, но тот просит подойти через пять минут, потому что девушка — это он, наверное, обо мне — тоже должна сделать выбор.

Только вместо меню я смотрю прямо на него.

— Ты хозяин автомастерской? —

с нетерпением выдаю я одну из теорий, которые не дают мне покоя. — Откуда у тебя тачка, деньги, пентхаус?

Хотя вряд ли на деньги от починки машин можно купить его хату.

— Воу-воу, это допрос? — Он поднимает руки в защитном жесте, но, сука, явно же притворяется. Ни черта он не боится меня, и это особенно выводит.

— И? — не отступаю я, а придурок закатывает глаза, чтоб они у него там застряли!

— Что ты, я просто работал у Палыча механиком. Не похож?

— Че ты пизд… — слишком громко начинаю я, но, заметив, что привлекаю лишнее внимание, сбавляю тон, — врешь. У тебя кожа на руках нежнее, чем попка младенца, вряд ли ты ими вообще когда-то работал.

— Какая плохая ты девочка, Саша.

— Я Алекс!

— Это все хороший крем, — продолжает невозмутимо, будто и не слышит, что я уже почти в гневе. — А вот насчет моих рук я бы с тобой поспорил. У меня очень умелые пальцы — многие так говорят.

Эта его улыбочка заводит меня за грань. Я краснею, отвожу взгляд. Знаю, что проигрываю, но его бесячие глаза выворачивают наизнанку. Слава богу, не успеваю ляпнуть очередную глупость — к нашему столу подходит парень-администратор по имени Ираклий, судя по бейджу.

— Здравствуйте, Александр Николаевич. — Да Шурик он! — От лица персонала ресторана «Бонжур» рад приветствовать вас здесь сегодня. Я случайно заметил, что ваше парковочное место свободно, так, может, предложить вам аперитив? Мы как раз получили новую поставку французских вин…

Я теряюсь в потоке названий, извергающихся из администратора, и в том, как все лебезят перед мудаком. Мне хочется крикнуть им: «Эй, ау! Это же мой недоносок-сосед! Тот самый, что с тупым псом и таким же тупым чувством юмора!». Но я молчу. Потому что вижу, как на него смотрят девушки из-за соседнего стола, как бросают томные взгляды официантки. Как будто в нем запаян гребаный магнит!

Я, черт возьми, сдаюсь. Сдаюсь и признаю, что Дантес и правда хорош собой — своей этой дурацкой челкой, зачесанной наверх, которая вечно сползает ему на лоб, кристально чистыми глазами, что смотрят с насмешкой и легким прищуром, улыбкой, как у гребаного Гослинга из «Дневника памяти». Да он в обычной белой майке и кедах, которые будто бы и не ступали по этой бренной земле, выглядит как бог. Божок. Придурок, но, ладно, божественно сексуальный придурок.

Не знаю, как обозвать то, что сейчас висит в воздухе между нами, но это что-то на уровне химии — то, чему просто физически невозможно противостоять. И пока я схожу с ума, сгорая от грязных мыслишек, на стол приземляется тарелка сыра с плесенью и два бокала белого вина.

— Надеюсь, девушка оценит, — кивает в мою сторону сомелье, когда сосед толкает меня под столом.

Девушка оценила бы, если бы это был пивас.

Делаю глоток и еле сдерживаюсь, чтобы не скривиться — жутко кисло.