Сотая бусина

Саринова Елена

– Так какого же ахирантеса он тут написал?!
– вновь уткнулась я в маленький листок бумаги с одной лишь строчкой посередине, написанной стремительным, как и сам господин Труш, почти нечитаемым подчерком.
– 'Мыло для тела, волос'... Ну, и как это понимать?
– на всякий случай, еще раз покрутила я бумажку с обеих сторон. Потом вздохнула и подняла глаза в окно.
– ... Мой разноцветный... разнопахучий... мир. Куда ж ты...

– Ты куда?
– через минуту встретил меня удивленным взглядом, замерший с поленьями в руках Ветран.

– На чердак за травами, - уже проносясь мимо него, взмахнула я для наглядности берестяным лукошком.

– А-а...

– А

с ужином тебе Груша поможет. Она все на кухне знает. А меня нет! Это иллюзия!
– добавила уже за угол дома и заскочила на нижнюю лестничную перекладину.
– Ну что, господин Труш, мой многоуважаемый начальник. Уж не знаю, что за мыло получится, но точно, не резиновая галоша... Такое у меня нынче настроение.

Чердак наш вот уже много лет служил одной единственной цели. Точнее, сейчас одной, а лет десять назад я на нем еще и от мамы пряталась. Но, речь не об этом. Здесь всегда хранились травы. Травы, травы, одни только травы. Так что было это, продуваемое сквозняками место ничем иным, как 'концентратом' моего разноцветного и разнопахучего мира. И уж если делать мыло для всех, то начинать надо и с мира, тоже для всех. Вот такая у меня сегодня... логика. В итоге насобиралось в лукошко не мало. Выбирала по запахам любимые и по действию сочетаемые травки. Упал туда и пучок душицы, и дырявника(6), и принесенной Ветраном мяты, а еще ромашка и немного полыни (ну, слабость у меня к ней). Первый раз я такое себе позволяла, шныряя, как лиса по курятнику, между рядами подвешенных сушенок. Так к чему лишняя скромность? Проверять то все равно буду на себе. А уже напоследок, оглянулась и отщипнула немного укропника(7) - он в зной так благоухает, что все живое вокруг своим густым ароматом обволакивает. Вот, кажется и все. Теперь бежать обратно и продолжать в том же духе, но уже с эфирами и добавками. Пока у меня такое настроение, пока катится к ахирантесу весь мой привычный мир и есть на кого смотреть в окошко...

Солнечный жаркий полдень. Луг сонно притих, и травы едва колышутся под теплым ветром. Пчела, устраиваясь по удобнее на белоснежном жасмине, перебирает мохнатыми лапками. Наконец, она замирает, лишь покачиваясь под шум трав вместе с цветком. А в воздухе пахнет мятой, острым привкусом свежести... И еще горячим, только из печки хлебом, дух которого принес новый порыв ветра... 'Так, стоп. А хлеб то здесь причем?', - удивленно открываю глаза и поднимаю нос от плошки с густой желтоватой мешаниной.
– 'Ну, надо же, что, вдруг, навеяло...'.

– Анастэйс...
– осторожный стук заставил меня выпрямиться и напрячь магическое зрение. Иногда это происходит со мной спонтанно, даже без нужных знаков и слов, на уровне природных инстинктов. Вот и сейчас я отчетливо разглядела с той стороны двери привалившегося к косяку мужчину, а правее его, в глубине ночного сада мерцающее пламя костра.
– Мне жаль тебя отрывать, но... бурек готов.

– Ага...
– тихо подошла я к двери и прижалась к ней лбом.

– Ты идешь?
– Ветран повернулся и замер, прислушиваясь к звукам в моей комнатке.
– Анастэйс... Анастэйс!
– вскинул он голову и вновь занес руку над створкой.

– Да, - не дав ему постучать еще раз, дернула я на себя дверь.
– Ты представляешь, я за половину дня сварила новое мыло.

– Понятно, - облегченно выдохнул он и сделал шаг в сторону.
– Это им так... вкусно пахнет?

– Ну да, - пришлось, в качестве эксперимента полностью с пробником умыться. Хотя, еще бы волосы помыть, но это позже... Что у тебя готово?

– Бурек. Наше народное блюдо - пирог из юфки(8) с порубленным мясом и картошкой. По-моему, он у меня

сегодня получился. Да и Груше понравился, - довольно оскалился мужчина и взмахнул рукой в сторону огня.
– Так что, прекрасная госпожа, прошу к столу, - подставил он свой локоть, но, потом, вдруг, передумал и поймал мою ладонь в свою.
– Пошли?

– Пошли, - покорно кивнула я.
– А почему в саду?

– Сегодня же тепло. К тому же здесь нам... Я вообще-то приглашал и Зигмунда, но он категорически отказался. До сих пор так и сидит в погребе... А ты что, против?

– Не-ет. У огня даже лучше. Это ведь моя родная стихия... Ого!
– открылась прямо передо мной совсем умильная картина.

Рядом с обложенным камнями кострищем, в котором, как танцовщица на помосте сейчас весело плясало пламя, действительно стоял стол. Точнее, две высокие березовые чурбашки с одной доской поперек вместо столешницы, застеленной раритетной тетушкиной скатертью. А по обе стороны от него торчали еще два широких столбика, но уже наброшенные кружками, изображая, по всей видимости, стулья. Нет, табуреты и сильно надеюсь, устойчивые. На самом же столе в большом блюде, о существовании которого я все эти годы вовсе не подозревала, прикрытый салфеткой почивал, источая в ночь зазывные ароматы, ветранов 'народный' пирог, в окружении тарелок поменьше, двух бокалов и одной большой пузатой бутыли с красным вином, отражающей сейчас на своих боках скачущий огонь. В общем, как это в элитном обществе называется... полная романтика, в одном, отдельно взятом деревенском саду.

– Анастэйс, скажи честно, - наблюдая за моими расширившимися глазами, почесал Ветран затылок.
– Тебе... нравится?

– Нравится?.. Ну, если совсем честно, то мне не с чем сравнивать, потому что еще никто никогда не устраивал для меня таких... ужинов. А у тебя, видимо, уже есть в этом деле опыт?

– У меня?
– теперь уже удивился мужчина.
– Ну, да. Мы с собратьями в монастыре по графику друг другу...
– начал он, а потом и вовсе смущенно усмехнулся и замолчал.

– Мне нравится, Ветран... Правда, нравится. Куда садиться?

– А куда хочешь, туда и садись, а то пирог стынет, - буркнул он и отпустил мою руку.

Ну, я и села, конечно, поближе к огню и так, чтобы пламя его освещало лицо Ветрана, который, сев на второй пенек, тут же сосредоточился на раскладывании своего творения по тарелкам. А потом открыл бутылку с вином.

– Ну, раз мы оба с тобой такие дилетанты, то тогда наплевать на все правила этикета, и... можно я первая скажу противоядный тост?
– с прищуром глянула я на мужчину.

– Давай, говори, - замер он со своим бокалом в руке.

– Говорю... А что сказать, не знаю, - растерянно открыла я рот.
– То есть, слов много, а... В общем, хорошо, что ты здесь и хорошо, что ты... есть. Да, и за твой народный бурек. У меня вот нет такой возможности, готовить свои национальные блюда, - совсем уж не к месту призналась я и протянула руку с вином к Ветрану.

– А почему, Анастэйс?
– после нескольких глотков, спросил он.

– Почему нет возможности готовить?

– Да. Ты кто по национальности?

– Не знаю, - легкомысленно скривилась я.
– Если верить Зене, то, по всей видимости, предки мои были из страны под названием Франция. А, попав в этот мир, все маги и люди перемешались между собой и постепенно забыли о своих корнях. Это такая плата за право заниматься своим ремеслом и жить без постоянного страха. Хотя, я слышала, что кое-где в предгорьях есть целые языческие деревни, которые свято чтят своих богов. Но, они живут замкнуто и не выставляют свою веру напоказ. За это и к ним никто не лезет.