Соучастники
Шрифт:
Теперь ты не наряжалась. Каждый день на тебе было простое полосатое платье. Когда похолодало, ты вытащила из чемодана осеннее бежевое пальто. Я заставал тебя на палубе. Ты стояла, чуть перегнувшись через перила. Я заговаривал с тобой – и ты отвечала слабо и беспомощно, как растерявшееся существо.
– Это бесконечно, бесконечно… – раз сказала ты.
Постоянно на «Титане Рона» были лишь мы и твоя знакомая, Валерия Николаевна, из нашего посольства в Берлине. Остальные пассажиры сменялись каждые пять-семь дней. Я и не разговаривал ни с кем,
Какая она, Валерия?.. Несколько мужеподобная, с широкими руками и большими ногами, лицом бледная, брови – светлые-светлые. Волосы – в толстой косе, переброшенной через плечо. «Снежная Валерия» – ты о ней сказала. Пожалуй, соглашусь с тобой. С нее стоило срисовать «Зимнюю королеву» из норвежской сказки.
Мы были оторваны от мира. В новом месте нам приносили свежие газеты, но они лишь показывали, насколько мы отдалились от обычной жизни. Мы плыли в бесконечности. На суше творились революции, угрожали войной, обзывали фашистами и коммунистами. Валерия научила нас любить эти глупые новости. Началось с Италии.
– Не планируете посетить Италию? – спросила меня Валерия за ужином. Она сидела в кресле, перебросив голые ноги через подлокотник. – Наши свергли фашистов, повесили их диктатора. Хотите посмотреть?
Как ни далек я был от политики, я прочел новость с увлечением. Весть из живой Вселенной!
Валерия рассказывала об Италии. Какое-то время она работала в Риме, но разочаровалась в своем женихе. С удивлением я узнал: больше всего она мечтала выйти замуж за революционера. Теперь она расстроилась. Она, получается, порвала отношения с лидером протеста в Италии. С ее стороны это было неправильно. Нынче она делала ставки на новую жертву, а именно на молодого предводителя «левых» в Германии.
– Зачем нужно обязательно выйти за революционера?
– Я человек романтичный, – легко ответила Валерия.
– Но есть не менее романтичные профессии.
– Какие?
– Музыкант. Поэт.
– А, вы о себе.
– Нет-нет, – испугался я.
– А что испугались? Очень вы нужны!.. Хотите, расскажу? – посмеиваясь, спросила она. – Знаете, раньше я была ребенком. Вы были ребенком?.. Так, я была ребенком. Хуже – я была ребенком женского пола. Хуже – я была впечатлительным ребенком женского пола. Нет, хуже…
– Вы не отвлекайтесь, – напомнил я.
– А-а-а. На Пасху – мне было девять лет – мне нагадали, что я выйду замуж за человека, который сделает нашу революцию. Я буду очень любить его. А потом он храбро погибнет за наше дело, а я останусь уважаемой вдовой. Ну, как?
– Ну…
– Это пустяки, – весело сказала Валерия. – Именно мне доверят вывесить красный флаг – символ нашей победы. После смерти мужа на баррикадах.
– Обязательно революционеру погибнуть на баррикадах? – полюбопытствовала ты.
– Конечно. Это называется сакральной жертвой.
Валерия должна была сойти в Киле и ехать в Берлин. Она боялась, что революция случится раньше, чем желанный революционер на ней женится. Оттого она каждое
Когда повеяло осенью, мы полюбили проводить дни на кушетках на палубе. Валерия перечитывала газеты, ты пыталась осилить одолженного у меня «Чапаева на диване», а я тупо смотрел в морскую зелень, в горизонт. Бывало, я засыпал, наклонив шляпу к глазам. Просыпался – а вы все читали. А чем было заняться мне?
8.
Вечерами я приходил в твою каюту. Ты сидела, обхватив ноги руками. Дневное платье ты сбрасывала на пол. Я садился на единственный стул и начинал рассказывать. Чтобы развлечь, пересказывал известные книги. Болтал о не-жизни без тебя. Ты рассказывала о маме, об институтских временах. Нам было тоскливо. Апатично ты напевала о Богемии, а я вспоминал историю о черноволосой еврейке, что заворожила священника и воспользовалась его любовью, чтобы сбежать от испанской Инквизиции.
– Хоть бы кончилось это поскорее… – сказала ты. – А если мы никогда не сойдем на берег?
– Это невозможно, – логично ответил я.
– Если мы умрем в море… Ты бы хотел гнить в земле или опуститься на…
– Не хочу знать.
– Мы тут умрем, – с отчаянием сказала ты.
– Ты хочешь умереть? – серьезно спросил я.
– Я хочу, чтобы все закончилось. Я хочу умереть. Я не могу больше! Я задыхаюсь тут!
– Со мной?
– Нет, конечно, – со злостью сказала ты. – Я хочу покинуть этот корабль. Хочу, чтобы он затонул! Хочу, чтобы мы все погибли!
– Хорошо.
Я решительно встал. Ты посмотрела с удивлением.
– Ты уходишь?
– Я иду топить корабль.
– Вот как, – сказала ты. – И как ты собираешься нас потопить?
– Не знаю. Доверюсь воображению. Хочешь потопить его вместе со мной?
– Ну… А что нужно?
– Я тебе скажу. Нам нужно выйти на палубу.
Ты решила идти в пижаме. Я уговорил тебя набросить поверх пальто. Мы вышли в промозглый осенний воздух.
Над палубой зависли кристаллики льда. Ты протянула ладонь, чтобы взять один, но я перехватил твою руку. Волосы твои сливались с темнотой, а лицо – кукольный овал с замершими открытыми губами, с посиневшими ресницами у расширившихся глаз.
– Там ничего нет, – сказал я, указывая на горизонт. – Темнота. Вообрази, что эта тьма заканчивает мир.
– Не хочу. Я хочу выйти из темноты. Хочу освободиться.
– Хорошо, Алиса. Я тебя освобожу.
Спокойно я отвел твои руки, свои прижал к твоим глазам. Твои веки оказались влажными и мягкими.
– И что мне нужно? – спросила ты.
– Просто… постой так.
– Очень хорошо, – сказала ты.
Как во сне, ты чуть прислонилась ко мне.
Со вспыхнувшей яркой силой нас отбросило друг от друга. На мгновение мне почудилось, что я лишился слуха. С тошнотою я вставал, цеплялся за что-то стальное. Ты попалась мне справа. Как молния, мелькнуло твое ошеломленное лицо.