Современные болгарские повести
Шрифт:
Дача покачивалась в мареве, покачивалось и пугало во дворе соседней дачи, в пластах горячего воздуха оно распадалось на части, поднималось вверх, снова возвращалось на землю, шляпа с фиалками отделялась и сама по себе плыла в воздухе…
— Давай! — донесся снизу голос Сашко.
Дядя Ламбо и Антон начали потихоньку вращать лебедку, трос наматывался на гладкое бревно, постепенно закрывая его своими витками, лебедка скрипела, и полная земли бадья медленно поднималась вверх.
Они нашли воду.
Неделю назад они нащупали водоносный пласт, бур перестал вращаться, и они его
— Счастливчик ты, Крумов, — сказал товарищ Гечев. — Везет тебе. Вот и вода у тебя есть, мы тебе ее нашли, а у других мы по месяцу долбим, и ничего…
— Удача, удача, — соглашался Крумов. — Но удачу тоже нужно заслужить.
— Просто ты в сорочке родился, — сказал дядя Ламбо. — Удача — дело такое: или приходит или не приходит. Так что ты, Крумов, не отпирайся, ты счастливчик.
— Счастливчик, счастливчик, — соглашался Крумов. — Ясное дело, счастливчик. Так оно и есть.
— Счастливчик ты, Крумов, — повторял Гечев. — Я их хорошо знаю, счастливчиков, я их сразу вижу.
— Если бы вы мне еще и колодец вырыли, — сказал Крумов, — чтобы покончить раз и навсегда со всем этим — так и так вы здесь. Сколько спросите, столько и заплачу. Трубы я приготовил, хочу поставить насос…
— Ты о колодце не беспокойся, — заверил его товарищ Гечев. — Сделаем тебе и колодец, не миллион же он стоит, а ты пока принеси водку, да не жмотничай, воду ведь нашли, вода — самое главное, это я тебе говорю…
Крумов притворялся, что не слышит, но Ванка и Антон вторили товарищу Гечеву, у Крумова сердце ныло, не хотелось вставать, но что поделаешь; он поднимался с вымученной улыбкой в уголках мясистых губ и направлялся к шкафу…
И они начали копать колодец.
Выбрали место для колодца и принялись рыть землю под облагороженными грушами.
Но почва оползала, сыпучая была земля в этой местности, поэтому зеленый облупленный грузовичок не раз поднимался по крутым, со множеством поворотов дорогам и привозил бетонные кольца — это товарищ Гечев их присылал. Кольца были большие, в метр высотой, и благодаря им дело пошло.
Выкопали первый метр, установили бетонное кольцо, начали копать второй… Кольцо само опускалось, на двадцать, пятьдесят, восемьдесят сантиметров… Когда они вырыли и второй метр, кольцо опустилось вниз, а на его место, сверху, поставили другое… Так им и предстояло работать — будут копать метр за метром, кольца будут опускаться вниз, сверху будут ставить новые, земля уже не будет страшна, как бы она ни оползала, людей защитят прочные бетонные кольца; и они будут спускаться все ниже, копать, накладывать землю
Лебедка напевно поскрипывала, черное тело бадьи медленно удалялось наверх, к проему, к чистому воздуху; Сашко прислонился к кольцу, растер рукой лицо и крикнул:
— Спустите немного воды! Эй, Антон!..
Бадья добралась доверху, ее вытянули, в колодце стало светлее. Сашко смотрел на пласты земли, испещренные белыми корешками и ржавой скорлупой букашек; земля дышала, обдавая его со всех сторон своим теплым, сухим дыханием.
Наверху высыпали из бадьи землю, поставили в нее бутылку с водой, лебедка опять заскрипела: скрип-скрип; Сашко посторонился, чтобы уступить место бадье, прижался к бетонному кольцу.
Вода была холодная, бутылка вспотела от тепла земли; Сашко поднял ее и долго пил…
Потом он поставил бутылку рядом с собой, взял кирку со специально укороченной ручкой и начал копать…
До обеда оставался час с небольшим, и нужно было копать, опускаясь все ближе к воде…
Наступил полдень. Над вековым лесом светило солнце, оно заливало светом дачную зону, сверкающий воздух простирался до самого горизонта, до волнистой линии гор и неба, докуда хватало глаз.
Сашко щурил отвыкшие от яркого света глаза и слушал Ванку, рассказывающего очередную историю, на этот раз о браконьерах, которые в прошлом году в этих местах стреляли дичь. У них кончился бензин, так как они на машине гнались по какой-то дороге за дичью, и они попросили у него немного, чтобы спуститься в город.
«Не продается, — сказал им Ванка. — Я не бензостанция. Вот если вы мне дадите зайца…»
Они дали ему зайца, и он так приготовил его, так потушил с морковью и вином, такой пар поднимался над зайчатиной, что Ванка до сих пор облизывается, когда рассказывает о нем.
— Нашел когда рассказывать о зайце, — заметил Антон. — Когда мы тут едим рыбные консервы. Неужели ты не можешь хоть немного помолчать?!
— А что? — удивился Ванка. — Рыбные консервы тоже неплохая вещь, я люблю консервы…
Обед кончился, остался позади обеденный отдых, исчез светлый горизонт и высокое солнце, опять заскрипела лебедка, наматывая трос, опять поползла вверх бадья…
Сашко копал сухую землю, смешанную с корнями, пот стекал ему на глаза, и глаза начинало щипать…
Вдруг он крикнул, чтобы дядя Ламбо и Антон спустили ему лестницу.
Те переглянулись, для перекура было еще рано, но лестницу спустили. Сашко поднялся наверх, сел на камни — лицо у него побледнело — и сказал:
— Внизу человек.
— Какой человек? — удивился Антон. — Внизу?!
— Внизу, — повторил Сашко.
— Ты что, с ума сошел? — сказал Антон. — Какой человек? Что он делает там внизу?
— Может, тебе нехорошо? — спросил дядя Ламбо. — На, выпей воды.
Сашко покачал головой.
— Там человек, — повторил он. — Мертвый.
У него дрожали руки, его тошнило, он сдерживался, чтобы его не вырвало.
— Выпей, выпей немного воды, — испуганно сказал дядя Ламбо и подал ему бутылку. — Антон, водки нет?