Спасите, мафия!

Tamashi1

— Не кусай губы. Не хочу снова тебя зашивать.

Блин… Ну почему он вдруг стал ко мне так добр?! Хотя совсем не «вдруг» — он ведь давно уже, с того самого дня, как мы ехали вместе на Торнадо, проявлял обо мне заботу, очень своеобразную и незаметную окружающим, но я-то ее видела… Не желая, чтобы кто-то слышал мои слова, я приподнялась на мысках и прошептала комитетчику в ухо:

— Хибари-сан, скажи честно, почему ты подошел ко мне утром?

На его лице отразилась растерянность, затем она сменилась на раздражение, но я не отвела взгляд, потому что мне вдруг стало очень важно узнать ответ, и Хибари-сан, поняв, что вопрос не будет снят, явно с неохотой, едва слышно пробормотал:

—

Не хотел отпускать тебя с ними. Думал сказать, что хочу поехать за кормом Хибёрду. Я видел, что иллюзионист что-то затевает, он всегда, планируя очередную интригу, практически неотрывно следит за жертвой взглядом, как только она оказывается рядом, а последнюю неделю он постоянно на тебя смотрел с ехидством. Мы с тобой редко пересекаемся, с ним еще реже, но я это видел, потому что жду от него подвоха постоянно. Как видишь, я оказался прав.

— Спасибо, — пробормотала я и встала ровно, а Хибари-сан, вновь склонившись, прошептал мне на ухо:

— Не хочу, чтобы он тебя предал, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я. — Потому и «спасибо», что волнуешься за меня.

Комитетчик не ответил, а я, печально глядя на проносившиеся за окном поля, подумала, что мне ни в коем случае нельзя в него влюбляться, потому что я для него никогда не стану кем-то большим, а через четыре месяца его вообще заберут из этого мира, а может, и раньше. И это меня пугало…

Оставшуюся дорогу я молча разглядывала ничем не примечательный пейзаж, мелькавший за грязным окном ПАЗика, и когда мы, наконец, всей гурьбой выпали на свежий воздух нашей родной сельской остановки, я, вскинув руки к небу, возопила:

— Слава тебе, валенок! Мы наконец-то добрались!

— Пока не добрались, — фыркнула Маня, приобняв меня за плечи левой рукой и начав буксировать к дому тети Клавы. — Но скоро доберемся. Давай до фермы наперегонки?

— Ага, разбежалась, — фыркнула я. — Ты всегда в простых скачках побеждаешь, так что смысла в этом никакого. Я ж тебе не предлагаю в конкуре соревноваться?

— И правильно делаешь, а то я бы тебя на небо за звездочкой послала, — хихикнула Маня.

— А вот Принц не против посоревноваться в конкуре, — протянул Бэл, подруливая ко мне слева. — Как насчет ставки: если выиграет Принц, мы продолжим занятия по генетике.

— С чего бы? — вскинула бровь я, с подозрением косясь на этого интригана. — Зачем Вам вообще меня учить?

— Потому что большинство из нас получили задания в процессе общения именно с тобой, — разоткровенничался Бэл. — А мне очень важно как можно скорее тоже его получить.

— Так общение и учеба — вещи разные, — фыркнула я.

— Что поделать, если Принцу просто не о чем общаться с пацифисткой? — усмехнулся наш гениальный сельский хам. — Ты ведь наверняка считаешь меня маньяком…

— Вы не маньяк, — перебила я Бэла, подумав, что маньяком я его называла, конечно, но исключительно в шутку. — И не приписывайте мне мыслей, которых у меня отродясь не было. Вы на маньяка не тянете по классификации. А шутка — она и в Гималаях шутка. Кого и как я только не обзываю, но это не значит, что я их таковыми считаю.

— Тогда почему же Принцесса так боится Принца? — рассмеялся Бельфегор.

— Скорее, разумно опасается, — фыркнула я. — Потому что Вы меня запросто можете пырнуть ножичком, если разозлитесь. То, что Вы холерик, никто не отменял, и то, что Вы с легкостью причиняете людям боль, тоже. Но это не значит, что я Вас боюсь или считаю маньяком. Они без убийств жить не могут, а Вы можете. И это лишь один из пунктов в длинном трактате, который можно написать на данную тематику.

— Ну, хорошо, — смилостивился Бельфегор. Вот спасибо,

Ваше Вашество, облагодетельствовали! — Тогда как насчет просто поединка в конкуре и последующего разговора вне зависимости от результата?

— Неохота, — поморщилась я. — У меня и так дел по горло…

— Ты всё равно будешь тренироваться, — перебил меня Принц.

— А если проиграете? — прищурилась я.

— Принцесса боится мести Принца? — усмехнулся этот провокатор.

— Нет, Принцесса не хочет задевать гордость Принца, но и поддаваться не собирается, — честно ответила я.

— Ши-ши-ши, этот настрой — то, что нужно! — я совсем не понимаю его логику, ну вот ни капли! Может, она у него такая же, как и его мораль — извращенная? Ну, или в таком же глубоком запое, как моя собственная, что уж там…

— Ладно, — хмыкнула я. — Если Вам так уж жаждется со мной посоревноваться, я не против. Вы сильный противник.

— Хорошо, что Принцесса это понимает, — протянул Бэл и, закинув руки за голову, потопал вперед.

— Во дает, — ухмыльнулась Маня и, понизив голос до едва слышного шепота, добавила: — Я его реально уважаю всё больше, хоть он и полный псих.

— Не думаю, что он «псих», — так же тихо ответила я. — Скорее, просто очень эксцентричная личность.

— Да пофиг, — прошептала моя сестра, не любившая психологию и психиатрию. — Главное, хоть у него и искажены понятия морали и совести, с вопросами чести он явно в ладах.

— Это да, — усмехнулась я и всё так же шепотом спросила: — А что с Гокудерой?

— Да ничего, — печально вздохнула Маня. — Подошел, вопросил таким тоном, словно я на город водородную бомбу скинула, как понимать произошедшую сцену. Я возмутилась и спросила: «А что, преступники не люди? Сам мафия!» Он конкретизировал, спросив, была ли я воровкой, и я ему частично о том времени рассказала. Ну, про то, как попала к Маэстро, как он меня учил, что мы вынуждены были расстаться и о том, что незадолго до того, как он отправил меня домой, я пошла с ним на встречу блатных, куда одновременно с нами приехал вор в законе, и когда один… — Маня замялась, подбирая цензурное и не жаргонное слово, а затем, поморщившись, сказала: — предатель, примкнувший к беспредельщикам, специально заявившийся туда в то же время, достал пистолет, чтобы того законника застрелить на подходе к блат-хате, я была к этой падали ближе всех и, мгновенно среагировав, попыталась вырвать у него оружие, в результате чего получила огнестрельное ранение в живот. Еще рассказала, что именно это и позволило мне «выйти из игры» и «уйти на покой», но больше я ему ничего не рассказала, ни про родителей, ни про то, почему Маэстро меня домой отправил и что с ним стало. А Гокудера меня нагло так вопросил: «Ты его любила, Маэстро этого?» Я на него наорала и сказала, что это не его дело, а он вместо того, чтоб наорать на меня в ответ, тихо так спросил: «Просто скажи: да или нет?» Ну, я и сказала, что да, но это уже в прошлом, а он развернулся и ушел. Фиг его знает, что это вообще было!

— А может, он ревнует? — пробормотала я, косясь на сестру.

— Да ладно! — завопила она, и я тут же на нее зашипела не хуже нашего Змеиного Принца. Маня же, взяв себя в руки, снова зашептала: — Он же женоненавистник, как его может женщина заинтересовать?

— Но он ведь не гей, — фыркнула я. — Да и потом, он явно тебя считает другом, скажешь нет?

— Скажу «да», — усмехнулась явно довольная Мариша.

— Ну вот, — кивнула я, продолжая топать в ногу с сестрой по пыльной проселочной дороге. — А от дружбы до любви шаг может быть сделан в легкую. Так что, может, стоит ему всё же пояснить, что ты уже оставила ту историю в прошлом?