Спасите, мафия!
Шрифт:
— Вот и молодец, — пробурчала Маша и надулась, как хомяк на поле кукурузы. За это она была тут же затроллена Туманом Варии, но обычных шутливых отпирательств не последовало: Мария была в печали. А потому этот самый Туман, вдруг резко посерьезнев, тихо сказал:
— Не расстраивайся, это бессмысленно. Потому что жизнь всё равно не остановишь, а она любит забирать у нас самое дорогое. Но и взамен может что-то дать.
Маша тяжко вздохнула, покосилась на Франа и, коротко кивнув, подняла руки, всем своим видом показывая, что сдается. За это ее наградили едва заметной улыбкой и лавочка философской беседы была свернута, не начавшись. А жаль… Или нет: я же в ней всё равно участия принимать не стала бы. Ну а разговор вернулся к изначальной теме — вопросу распределения мафии по комнатам. В итоге, остальные разделились так: Гокудера заявил, что фиг он Джудайме на кого другого
— Мусор! Хоть слово скажешь перед сном — порежу тебя на сотню кусков!
— Да ладно, мы отлично проведем вечер! — настроился на позитив неунывающий Рёхей, и Суперби, с воплем: «Врооой! Ты лучше Луссурии только ориентацией!» — сбежал на прогулку, причем, думаю, он пошел мечиком махать — это ему снять стресс помогало.
Завершив распределение, мы решили, что все комнаты будут заперты извне, а ключи останутся у тех, кто их будет запирать (спасибо тому, кто предложил еще месяц назад оснастить все двери замками, то бишь помешанному на порядке герр Шпионэ). Короче говоря, все приняли душ, дождались Суперби, загнали его в ванную, а затем начали запирать граждан. В комнате Дино были заперты он и Бьякуран, причем ключ у себя оставила Мария, ее с Франом в ее бобровой хатке запер Бэл, причем так решил лишившийся плесенеобразного цвета волос парень, после этого нас с Принцем заточил Суперби, далее боксера и мечника в комнате моего командира запер Ямамото, которого в свою очередь вместе с Феем в обители любителя бейсбола замуровала Катерина (по настоянию Фея, сказавшего, что больше он никому не доверяет), ее же с ее женихом запер главный мафиози, не желавший когда-то быть таковым, и которому доверяли абсолютно все присутствовавшие, и они с его «Правой рукой» остались единственными свободными людьми второго этажа нашего дома.
Ночь прошла спокойно и на удивление мирно: Бэл весь вечер тренировал меня зажигать Пламя Дождя, открыл свою коробочку, мы пообщались с норкой Урагана, то бишь с Минком, который оказался просто точной копией Принца по характеру (короче говоря, язвой моровой с наклонностями к садизму, но и с любовью к прекрасному — на картину «Апофеоз войны» алоглазая норка-альбинос глядела, как на диво неземное), и в десять мы легли спать, причем Бельфегор долго и упорно рассказывал мне при выключенном свете о том, что и как у них заведено в Варии с явным намеком на то, что, возможно, он меня, если получится, заберет в свой мир. Я была не против, но решила не говорить об этом, чтобы не спугнуть судьбу, а Бэл сопровождал свои рассказы странными манипуляциями в виде очерчивания контуров моего лица кончиками пальцев, что, кстати, меня уже не пугало.
Заснула я около одиннадцати, а проснулась, как обычно, в пять утра. Бельфегор мирно дрых без задних ног и посапывал, как маленький ребенок — прямо и не скажешь, что кличка этого «ангелочка» — Принц-Потрошитель! Я старалась не шевелиться и из-под полузакрытых век рассматривала мирное и умилительно-добродушное сейчас лицо Принца, но минут через десять нас освободили из заточения и, постучавшись (а точнее, подолбившись чуть ли не со всей дури), проорали: «Врой! Подъем, голубки!
— Подъем, граждане колхозники. Я, конечно, извиняюсь, но мне Маша еще с вечера царственно повелела стать блюстителем вашей нравственности, вы уж извините. А Вы молодец, дорогой зять, несмотря ни на что, слово держите.
Бэл то ли спросонья, то ли с досады, что в его опочивальню ворвались и понежиться ему не дали, то ли с возмущения на слова Катерины, усомнившейся в его монаршьей честности, то ли просто по привычке достал стилет, спрятанный у него на поясе, но я поймала его за руку, спасая сестру от участи кактуса, и Принц, спрятав стилет обратно под свою полосатую робу и зарывшись с головой под одеяло, заявил:
— Оставь меня в покое, мусор!
— «Оставь меня старушка, я в печали!» — хохотнула ничуть не обидевшаяся Катя и убежала, бесшумно закрыв за собой дверь, а я откопала под одеялом Принца и, устроившись рядом с ним прямо в его норе, заявила:
— Встаем, Бэл?
— Варианта всего два, — хмыкнул он, обнимая меня. — Причем первый мне нравится больше, но он недоступен: надо отпереть остальных.
— И кур покормить, — добавила я и собиралась было чмокнуть этого хитрюгу в щеку, но он повернул голову и получилось, что чмокнула я его в губы. Возмущению моему не было предела, но Бэл, расшишишикавшись, вопросил:
— Противно не было? Так чего возмущаться?
Я сдалась, потому как с ним спорить — всё равно что доказывать средневековым инквизиторам, что Земля круглая, и отправилась к шкафу на поиски удобной для боя одежды, то есть брюк и водолазки. Бэл же быстро обулся и, чмокнув меня в макушку, умотал отпирать Франа. Вскоре послышались вопли моей старшей сестры, спрашивавшей у Принца: «Что так долго?! Катя вас еще пять минут назад отперла, что ты там делал?» — а затем маньячный смех Принца и пофигистичный голос иллюзиониста, любящего красить волосы: «Не попали! Неужели фальшивый Принц ослеп от любви, и теперь его стилеты так легко перехватить?.. О, и правда. Бэл-сэмпай, моя Лягушечка всё так же удачно ловит ваши глупые игрушки, даже будучи иллюзорной». Дальше я прислушиваться не стала и отправилась умываться, ибо склоки Урагана и Тумана Варии были ежедневными и никого уже не волновали, за исключением, разве что, моей холеричной сестры.
Совершив омовение, я отправилась на кухню, где обнаружила кучковавшуюся мафию и сестер — все отчитывались Саваде о том, что ночь прошла без попыток к бегству с целью связаться с врагами-завистниками. Впрочем, учитывая наличие у этих самых «завистников» Книги Судеб, я вообще не понимала смысла всех этих предосторожностей. Ведь Граф стопроцентно был в курсе всех наших планов… Но кое у кого, не будем тыкать пальцем, жизнью руководила мания преследования и странные надежды на то, что Графа глюканет, так что ладно, чем бы дитя с канарейкой не тешилось… Впрочем, он, возможно, надеялся, что Граф нашему главному вражине сливал не всю информацию — для того, чтобы усилить эффект театральности и драматизма, но я в это верила слабо, хотя кто ж его знает — может, и были у прозрачного шинигами какие разногласия с напарником…
Итак, после бесполезного действа по дележке информацией о прошедшей ночи, мы с сестрами вернули Гокудере его перстни, поскольку без них систему CAI было не активировать, и отправились трудиться. По моей инициативе мы с Катериной поменялись работой, и я потащила не сопротивлявшегося Принца на дойку. Сей процесс он вживую видел впервые и очень заинтересовался — всё же в нем погиб великий исследователь и ученый-естествоиспытатель. По завершении сего действа, я предложила Бельфегору отведать парного молочка, на что он заявил:
— Я не против, но мне нужен стимул для подобного подвига. Мечник Вонголы рассказывал нашему капитану, что он очень и очень долго отказывался и согласился лишь после того, как его уверил в необычайно приятном вкусе парного молока боксер. Так что, чтобы я тоже не ушел в размышления на месяцы, мне нужен стимул.
— И чем тебя подкупить? — вяло вопросила я, зная ответ.
Бэл лишь усмехнулся, и я была вынуждена его поцеловать, но он отказался от поцелуя в щеку и велел чмокнуть его в губы. Подавив панику буквально титаническим усилием, я совершила сей тринадцатый подвиг Геракла и с удивлением обнаружила, что не так уж всё и плохо, и ни противно, ни даже неприятно мне не было. После этого Принц-Вымогатель был одарен стаканом молока, которое, кстати, ему понравилось, и мы отправились кормить кроликов.