Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист

Поселягин Владимир Геннадьевич

– Этот русский что-то хочет важное сообщить, герр лейтенант.

– Знает немецкий?

– И очень хорошо, - подтвердил тот и повернула ко мне.
– Говори, что там хотел. Если обманул, мои ребята с тобой повеселятся.

– Бункер у Минска, для высшего политического состава республики, - сказал я, что первым в голову пришло, анализируя ситуацию на возможности побега.
– Если Минск захватят, партизанское движение будут организовывать. Я в бункере был, в охрану должен был войти.

Шансы были не велики, солдат снаружи ждёт, тут сержант и лейтенант, до которого метра три, ещё и

стол между нами. Поэтому решил заговорить зубы, может куда в другое место отправят и там будет шанс для побега. Тут его, честно скажу, не очень много.

– НКВД?
– спросил лейтенант, что с интересом меня слушал.

– Нет. Минский гарнизон, тут сопровождал важного командира, бомба рядом упала, вон весь в синяках, и вот в плен попал.

– Да врёт он, - с ленцой в голосе сказал унтер.
– Я его ещё у ворот узнал. Думал скинул френч и его не опознают. Это тот лётчик, что нашего сбил над лагерем. Мы его потом отделали, отсюда и синяки.

– Вон оно как?
– лейтенант с интересом меня стал рассматривать.
– Меня тогда не было, не видел.

– А мне интересно было что ему надо.

– Вы ошиблись, господа офицеры, я обычный боец из минского гарнизона, - сообщил я, но видно, что убедить не удалось.

Пришлось переходить к импровизации. Да у меня тут всё на импровизации держится, и как видно, не помогло. Мощный толчок в плечо унтера, тот ожидал от меня какой пакости, но обычного толчка явно нет, полетел кувырком, а я уже прыгнул к лейтенанту, схватив перо, коим он ранее писал, отбив попытку захвата, и укрывшись за его телом, прижав острый кончик пера к шее, сказал ему:

– Прикажите своим людям выйти.

Уже и солдат забежал, держа на прицеле карабина, и унтер пистолет достал из кобуры, вот и укрывался за телом офицера.

– Что вы хотите?
– сдавленно спросил тот.

– Как и вы, я очень хочу жить, и на свободе. Предлагаю сделку. Мы вместе покидаем лагерь, пусть приготовят машину. Я удаляюсь на ней, и отпущу вас.

– Я могу вам верить?

– Поверьте, мне проще отпустить, чтобы потом ваши солдаты, злые как осы, искали меня. А так вслед кулаком погрозите, поругаете, и вернётесь в лагерь, передав постам мои данные. А от них уйти легче.

После недолго молчания, когда уже и начальник лагеря в просвете выхода мелькнул, тот всё же сказал:

– Договорились.

– Отлично, теперь я убираю одну руку, вы повернётесь ко мне, отстегнёте свой ремень с кобурой и застегнёте на мне. Это будет ваш прощальный подарок. Мы столько времени проведём вместе, хотело бы что-то оставить на память.

– Юморист, - нервно хмыкнул лейтенант, но повернулся, я убрал перо, хотя держал наготове, так что тот отстегнул свой ремень, и действительно застегнул на моей талии. Крепко застегнул.

Дальше тот покричал своим, капитан без страха зашёл в палатку, изучая с интересом нас, выслушав к каким договорённостям мы пришли, молча кивнул и вышел. Вскоре послышалось тарахтение и рядом остановилось авто. Да легковое. Ха, наша же «эмка». За палатками стоянка техники была, но они тут в два ряда, не видел, чтобы наше авто было. Впрочем, мы под недобрыми взглядами солдат, капитан приказал им опустить оружие, синхронно двигаясь с лейтенантом, дошли до открытой

двери. Я поглядывал чтобы ловушки какой не было, рядом никто не прятался. Так что первым залез на место шофёра и держа офицера за плечо, помог сесть на место водителя, сам перебираясь на сиденье пассажира. Так что лейтенант сам повёл машину. Я велел в сторону Кобрина рулить. Вот так мы выехали на дорогу и покатили по ней. Пыль сзади поднималась, но смог рассмотреть, что отстав километра на три, за нами катил грузовик, и вроде мотоцикл с коляской. Сопровождали. Уехали мы километров на семь. А тут опушка, и довольно солидного леса. До Кобрина по этой дороге ещё километров десять оставалось, а там перекрёсток на Пинск.

– Ну что, вы выполнили свою сторону договорённости, я выполняю свою. Можете ехать обратно.

Так что я открыл дверь, и бегом скрылся в лесу, а лейтенант, развернувшись, да видимо на нервах перегазовав, с пробуксовкой погнал обратно, навстречу своим. Я же шатаясь уходил в лес. Да у меня на всё что было ушли все силы. Я там от боли чуть не зубами скрипел, но не издал ни звука. Травмы сказывались, и это важно. Да я от опушки метров на пятьдесят отошёл, когда услышал вопрос:

– Ну и кто ты такой?

Остановившись, шатнувшись сначала вправо, потом влево, держась за бок, я рассмотрел командира, со старыми окровавленными повязками на плече и правой руке. Та в косынке была. Старлей стоял, прислонившись к дереву метрах в пяти от меня. Рядом два бойца, и что важно, все трое пограничники.

– Лётчик, - с трудом ворочая языком, сказал я.
– Сержант Антонов.

– А чего тебя немцы катают? А, сержант?

– С лагеря бежал. Из плена. Сказал, что важные сведенья имею, а когда к офицеру привели, схватив перо со стола и к шее, и договорился, что меня вывезут, а я его отпущу. Оба слово сдержали. Вон, ремень с пистолетом прихватил. Сейчас сюда злые немцы подъедут, мстить за лейтенанта хотят.

– Лихой ты парень… - договорить старлей не успел, прибежал ещё один пограничник и сообщил:

– Немцы подъезжают, грузовик, наша «эмка», что раньше тут была, и мотоцикл с пулемётом. В грузовике солдат много.

– Байбаков, остановишь их и за нами. Уходим.

Мне помогли, оба бойца подхватили под руки, поняли, что не бегун, правда ремень с кобурой забрали, и понесли, быстро перебирая ногами. Сзади вдруг перестрелка началась, несколько раз отработал пулемёт, «ДП» был, звук не спутаешь, но потом всё стихло. Думаю, показали, что тут окруженцы, и немцы скорее всего рисковать не будут, уйдут. А через километр где-то, меня вынесли к ручью, где я жадно напился. Ну и голову в воду сунул, в себя прийти, а то сознание плавало. Я же говорю выложился, всё поставил на этот побег.

– Скажи, сержант, - рядом тяжело дышал старлей, только он и я, бойцы куда-то убежали.
– Ты какие самолёты водишь?

– Воевал на «чайках», а так все могу. Они особо и не отличаются.

– Понял. Как в плен попал?

– На разведке был, возвращался, зажали. Таранил истребитель противника, остальные меня подожгли. Вот и прыгнул с парашютом.

– Погоди. Это не три дня назад было?

– Четыре.

– Точно, четыре. Так мы видели этот бой, издали. Молодец, герой. Что дальше было?