Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист

Поселягин Владимир Геннадьевич

Месяц пролетел и не заметил, было второе августа, я уже вполне уверенно ходил. Рёбра подживали. Тело от синяков чистое, следы солнечного ожога тоже ушли, вполне симпатичный паренёк. Худой и востренький такой. Для истребителя слабоват, честно скажу, там нагрузки высоки, может и не выдержать, но это внешний вид, стержень и сила у Сани были, так что как пойдёт увидим. В основном я лежал, нагрузки запрещены пока кости не срастутся. Это недавно начал потихоньку ходить, приседание. Гантели нашёл, начал руки качать. В общем, старался вернуть физическую форму. А то чую пробегу километр и дыхание собью, а тело молодое, такого не должно быть.

Вообще лечили тут неплохо, в госпиталь переоборудовали бывшую городскую больницу. Всё оснащение и персонал есть, порядок. Палата правда на двадцать человек. Но ничего, живём вместе всем миром. Да, пятнадцатого июля, было посещение госпиталя высоким командованием. И генерал вручил мне награду, орден «Красной Звезды». А это за спасение генерала, не за сбитые, не думайте. Генерал кстати выжил, в Москве

лечиться. Да и не генерал он, а корпусный комиссар, политработник. Звание соответствует армейскому генерал-майору. Порадовали конечно, лучше иметь награду, чем её не иметь. Хранилища штатно качаются, оба накачались на триста тридцать килограмм на данный момент, сверх того, что было при открытии. Однако бесит то, что хранилища почти пустые. Я такого не люблю. Мне наконец дали разрешение покинуть госпиталь, можно рынок городской посетить, но мне нужны вражеские тылы, особенно где Брест и армейские склады, и где сладкая Майя, первоклассная наложница. А тут в госпитале девчата недотроги, фиг сговоришь. Да и не я один такой ходок. Там перед каждой в очередь выстраиваются, и ладно бойцы, но и командиры, а они быстро меня в конец очереди перегоняют, так что я на сухом пайке. Успокаивало то, что и другие также, динамят тут всех. Даже орден мой новый не помогал кадрить. Поэтому и желал, уже остро, добыть Майю. Остальное это приятный бонус. Поэтому сегодня, утром получив от врача разрешение погулять по городу, справку дали на руки в секретариате госпиталя, я сразу к завскладу. Не медлил.

Формы у меня не было, как был в нательном белье и красноармейских шароварах, так и оставался. Хотя сапоги немцы не сняли, тоже мои, наследство от Антонова. Именно мне их и вернули, в мешке бирка с моей фамилией. Всё постирано, пятен нет, так что надел бельё, шаровары. Намотав портянки, сидя натягивал сапоги. Кстати, врач прав, рано мне ещё. Тужился натягивая тесные голенища, и это отдавало в рёбра. Это обычных стрелков уже можно было бы выпустить, и их выписывали, а то что лётчиков лечат подольше, нагрузки у нас большие, было известно и врач действовал по нормативам, излечивая военнослужащего ВВС. Ну а пока я формой занимался, старшина поискал и выдал мне гимнастёрку. Правда, без знаков различия, но зато мой размер. И ремешок, препоясаться. Всё временно, потом верну. Вот так покинув госпиталь, я лёгкой походкой направился на рынок. Где он, я знал, другие счастливцы, что имели разрешения покидать госпиталь, туда ходили, приносили заказы других раненых. Мне пару раз тоже. И да, мне сейчас такие заказы тоже выдали. Список на руках, деньги имею. Время девять утра, утренняя свежесть уходила, жара уже давила, но я шёл легко, улыбаясь всем вокруг. Ну настроение отличное, покинул надоевшие стены. Знаете, да я даже до рынка не дошёл. Приметив на перекрёстке улиц знакомую личность, чуть споткнулся и отвернул, подойдя к киоску, где была очередь за лимонадом. Трое, видимо шли от железнодорожного вокзала, он в той стороне был, я точно знаю. Три бойца, двое простые красноармейцы и старшина с медалью «За Отвагу», с вещмешками за спинами, уверено повернули из-за угла и двинули в мою сторону.

Узнал я сразу двоих, и старшину, и одного из бойцов. Диверсанты. Я с ними столкнулся осенью сорок первого под Ленинградом. Их группу туда перекинули, и там они работали уже под видом командиров РККА. Мои особисты их выявили. Интересовал их именно штаб моего соединения. Это было до налёта, устроенного финскими диверсантами. Те тоже в нашей форме были. Вот стою и размышляю, самому их взять, или сообщить тем, кто занимается подобными типами? Даже и не знаю, что и думать. Больно уж манят округлые бока трёх вещмешков, что у них были. Сам я отслеживал их боковым зрением. А тут недалеко остановилась «эмка», которую покинул лейтенант госбезопасности, встав у открытой двери, что-то ожидая. Эта тройка прошла мимо, только козырнули и всё. Как те завернули за угол, я быстро подбежал к лейтенанту, водитель читал газету за рулём, и прошептал:

– Товарищ лейтенант, сейчас трое прошли, я одного узнал. Вместе в лагере военнопленных сидели, под Кобрином. Тогда предлагали работать на Германию, этот и пошёл. Он рядом сидел на траве, я его запомнил.

– Да?
– заинтересовался тот.
– В машину, покажешь их.

Тот сам заднюю дверь открыл, я наклонился, чтобы залезть в машину, и тупая боль в затылке, что погасила мне сознание.

Очнулся я видимо не вскоре, времени немало прошло. Тупо ныла голова, затылок, ощущалось онемение, что не очень хорошо. Я и так травмирован, так мне ещё добавили. Мата не хватает. Думать с каждой секундой становилось легче, приходил в себя, и разобрался, да тут тупой поймёт, что и лейтенант, и те трое, из одной компании. Вот же попался. Даже не знаю, это везение, или неудача? А то что темно снаружи, понял по тому что хозяин дома, по виду обычная деревенская изба, старик в меховой безрукавке, что отодвинув занавески, по городу затемнение действовало, вглядывался в темноту. Так что ночь снаружи. Я поднял голову, стараясь не трясти ею, и поморщился, стал аккуратно осматриваться. Ещё и шея травмирована, почти не крутится. Сижу на стуле в центре кухни. Тут кроме меня ещё трое. Интересно, чем это меня? Это и спросил:

– Чем это меня?

Тут в комнате было трое, те два бойца, старшину и лейтенанта не видел, только этих двух бойцов, и хозяина дома, думаю, агента вражеской разведки. Тот мельком обернулся, глянув на меня, и стал поправлять материю на окне, а из другой комнаты, у меня со спины, вышли двое. Лейтенант, тот самый, в той же форме, и старшина.

Они даже не переоделись, во всё той же форме были. Водилы вот не вижу. Хотя может там, откуда эти двое вышли?

– Очнулся, наконец, - с хмурым видом сказал старшина, похоже он тут старшим был, тот что в форме лейтенанта, явно подчинённый.

– Так чем меня?

– Кулаком?
– усмехнулся «лейтенант».

– Он у тебя из бетона? Ты же мне чуть череп не раскроил.

– Жить будешь. Правда, не долго.

– Да, расскажи-ка, кого это ты опознал, и где видел, очень хочется знать, - велел старшина.
– И вообще откуда ты? Документов в карманах нет, вообще пустой.

Конечно пустой, всё в хранилищах держу, однако отчаиваться я не стал. Пока же тянул время, посекундно строя планы побега.

– А вон тот с ножом, в лагере военнопленных был, пошёл немцам служить. А сейчас смотрю, похож, очень похож, а не он. Родинки на шее нет. Ошибся я.

Тут и верёвки убрал в малое хранилище, причём связали грамотно, кисти рук и у локтей, да ещё к спинке стула увязали, ну и прыгнул. На тех двоих, что сидели у печи. Один ножом строгал что-то. Убрал в хранилище. Те двое, в форме командиров, схватились за оружие. Старшина, под треск ниток рвал из кармана зацепившийся «Наган», пуча на меня глаза, а лейтенант за кобуру, но сразу к ним прыжок, и их убрал. А дальше к старику, и замер. Тот широким замахом ножа отбил попытку сблизиться. Отойдя, я подобрал два полена у печи и с силой швырнул в него. От одного старик на удивление шустро увернулся, а второй его снёс, так что ногой выбив нож, улетел в угол, тут кухня и есть, стол с объедками, я касанием убрал хозяина. Вот так потирая шею и затылок, осмотрелся и ругнулся. Дальше осмотрел дом, вещмешки диверсантов во второй комнате оказались, на столе лежали, распотрошённые. Да там взрывчатка оказалась брусками, и средства инициации. Взорвать что-то решили. Пока не стал их доставать. Вооружившись ножом, я скользнул в сени, там подождал пока глаза привыкли к темноте, потом выглянул на крыльцо. Это частное подворье, в полуоткрытых воротах сарая, что вели не на улицу, а во двор, были видны отсветы света, так что тихо шагая, сблизился. Собака не мешала, её похоже не было. В сарае обнаружил и «эмку», передком к выходу стояла, и шофёра. Что матерясь, копался в моторе. Капоты были подняты. Прыжок, и его убрал. Заодно глянул, что его заинтересовало в машине. А он резиновый шланг менял, масляный, старый весь в трещинах, пора менять. Машина меня не заинтересовала, старая, похоже первых годов выпуска, сильно побегала, хотя внешне не скажешь, выглядит прилично, сверкает лаком.

Времени мало, думаю сигнал патрулям подать и сдать всех в доме, тем более я из госпиталя пропал, искать уже должны, но перед этим соберу хабар, чем и занялся. Сначала этот гараж. Прибрал вполне справный велосипед, пыли на нём не было, явно часто пользуются. Фонарь спереди, надеюсь работает. Осмотрел углы, обнаружил три канистры с бензином. Явно для машины, мешковиной прикрыты. Прибрал. Ещё казан на сорок литров с крышкой, они требовали чистки, давно не использовали, но вещь нужная, чугун. Остальной хлам не интересовал. Хотя неплохой топорик снял с гвоздя на стене, и одноручную пилу, хорошо заточенную. На этом посетил другие строения. В соседнем сарае обнаружил крышку погреба. Впрочем, и до погреба интересное было. Сарай не пустой. Осмотрел содержимое, и прибрал две коробки свечей. Амулета ночного зрения больше нет, нужно освещение. Я потом одну из керосиновых ламп приберу, надо будет керосин поискать. По остальным вещам. Также коробку с коробками спичек прибрал. Похоже магазин обнесли, старик или скупщик, или просто хранит награбленное. Взял ещё коробку хозяйственного мыла, вторую с дегтярным, и подумав, прихватил два прорезиненных плаща с капюшонами и резиновые сапоги. Новое всё. Остальное не брал, да мне и не нужно, я не садовод. Потом спустившись в погреб, используя керосиновую лампу, что была в гараже, при её свете шофёр работал, и довольно кивнул, тут же поморщившись. В голову отдавало. Хорошо старик запасся. Полный. Да тут взводу месяц питаться можно, не экономя. Одной картошкой заполнены места хранения, поднятое высоко досками стенкой. С горкой. Причём, картошка-то свежак. Не прошлогодняя. Откуда?

Забрав две трети, из одной бочки огурцы с рассолом, из второй помидоры и огурцы, тут ассорти, также с рассолом, и в третьей капусты с яблоками. Никак тоже свежак? Полная. С полок брал банки с вареньем и грибами. Опустошил, всё деревенское, для себя делали. Покинув погреб и сарай, закончил осмотр остальных строений, нашёл два бидона с керосином, полные. По десять литров, ну и в дом. Тут осмотрел. В подполе нашёл коробки с макаронами, была и тушёнка, другие консервы. Всё прибирал. Немного овощей. В основном лук и чеснок. Тут всё забрал, да и мало было, корзина. Ну и из готовых припасов, заодно сам поел, набрал неплохо, две краюхи хлеба, таз с солёным салом, свежий, недавно засолили, ещё настаивается. Варёного мяса в кастрюле, в печи томились щи, тоже забрал. Утварь на одного и посуду. В большом зале патефон с пластинками, забрал, пару подушек, два одеяла. Поискал в шкафу, подобрал справный гражданский костюм. А у нас со стариком одна комплекция, сядет на меня как влитой. Жаль обувь разного размера. В общем, обносил я хату до конца, пока хранилище с опцией големами не заполнилось. В большое, простейшее, ничего не убирал, там только диверсанты. Это хранилище для техники и самолётов. Да в принципе всё интересное я уже собрал, даже постельное новое из шкафа перебрав, забрал. Одну керосиновую лампу, что в доме ранее стояла, она новее, тут же керогаз нашёл, справный, искать на рынке не надо. Из средств, нашёл в шкафу пачками рубли, около двадцати тысяч.