Справедливость-это женщина

Куксон Кэтрин

Дэвид не позволил лакею выполнить почетную миссию и сам проследил, чтобы ее колени были накрыты пледом, прежде чем занять место за рулем, а когда они миновали ворота, он обернулся к ней и сказал громко, чтобы его голос проник через закрытые окошечки перегородки:

– Надеюсь, визит доставил вам удовольствие, мисс.

Подавшись вперед, Бетти открыла окошечко и ответила:

– Очень большое удовольствие, Дэвид. И она собирается нанести ответный визит.

– Ну и ну!

– Да,

и я так считаю, Дэвид: ну и ну! – Она села на место, повторяя себе: ну и ну! А затем подумала: «Бедная душа. Бедная старая душа».

Как она относилась к тому, чтобы стать ее компаньонкой?

Она этого очень хотела. Да, хотела. И потом, Мэри Эмберс обещала открыть на ее имя счет. Кто еще за всю ее жизнь когда-либо обещал открыть на ее имя счет? Никто. За исключением небольшой зарплаты, которую она получала от миссис Боултон-Уэстербрук, она работала после окончания войны среди кузин и тетушек лишь за содержание, да и это было восемь лет тому назад.

Да, она с удовольствием станет компаньонкой леди Эмберс… Мэри. Нет, леди Мэри. Так будет лучше.

– Не смеши. Откроет на твое имя счет? Она так говорит, пока не заполучила тебя. Они скряги – эти Ментоны, Эмберсы и все остальные; они известны своей скупостью. И ты клюнула на удочку?

– Да, клюнула. И я верю ей. В любом случае, почему ты так разволновалась? Я ухожу не завтра. Я тебе сказала, что останусь столько, сколько тебе будет нужно.

– Но ты будешь предпочитать ее мне.

– Что ты имеешь в виду? – Тон Бетти стал возмущенным.

– То, что говорю. Если я выйду из себя или неудачно выражусь, то скажешь: прекрасно, я ухожу к старой карге.

– Она не старая карга!

– Ну, а кто же она? Старая эксцентричная развалина.

– Она – леди… леди старой закалки. Она прямая и честная.

– Что ты знаешь о ней? Не будь глупой и такой доверчивой, Бетти. Ты встретилась с ней в поезде, выпила с ней чашку чаю, и теперь она – воплощение добродетели.

Когда Бетти взглянула на сестру, Элен закричала:

– Продолжай, скажи мне, что ты не можешь ужиться со мной или что тебя не устраивает мой характер, можешь уходить хоть сейчас.

– Именно это я и собираюсь сделать.

Когда Бетти повернулась к двери, Элен сказала, даже скорее прошептала:

– Бетти, извини, пожалуйста! Не обращай внимания. Я… я просто боюсь, что ты собираешься бросить меня.

– В данный момент я и собираюсь это сделать.

– Не своди меня с ума.

– Я и не свожу… Иди… – Ее тон смягчился. – Спускайся вниз; сейчас придет Джо. И перестань беспокоиться; ничего не изменилось. Да, вот что еще: леди Мэри собирается нанести нам визит.

Элен раскрыла рот от изумления, и Бетти вышла

из комнаты, закрыв за собой дверь, и по пути к себе в комнату она думала о том, что она должна быть довольна собой, раз на нее такой спрос, раз она нужна. Но какой смысл в том, что ты нужна всем, если нет никого конкретного, кому ты нужна как таковая.

Да, Бетти жалела, что приехала сюда. Жизнь была скучна и тягостна и раньше, но тогда ее чувства не подвергались таким испытаниям, как сейчас.

4

Было девять часов вечера двадцать шестого апреля 1927 года, и Элен в течение всего дня испытывала тяжелые родовые муки. Первые боли пришлись на пять часов предшествующего вечера, и, когда доктор немного позже осмотрел ее, он улыбнулся и сказал ей, что все еще впереди и что она родит не раньше завтрашнего утра.

На следующее утро в девять часов он снова навестил Элен и после осмотра, улыбаясь, заверил, что нужно подождать еще немного; но ей нечего беспокоиться, все идет хорошо; такое часто бывает с первенцами. К обеду он вернется.

Джо нанял акушерку, но, к несчастью, она сразу же не понравилась Элен, так как не только превратила спальню в филиал больничной палаты, но и стала отдавать распоряжения, которые, по ее мнению, должны были исполняться.

– Давайте, давайте, – то и дело говорила она, – согнитесь, поработайте немного, ребенок не может делать это сам. Этого от него нельзя требовать, верно? Давайте согнитесь. – Когда она стала оказывать практическую помощь в сгибании, Элен закричала, и уже не в первый раз за последние несколько часов; но на этот раз она выкрикнула, с трудом дыша:

– Уходите! Уходите! Джо! Я хочу Бетти. Джо! Джо!

Джо влетел в комнату, затем постоял несколько секунд, глядя на кровать, где стояла акушерка и дышала почти так же тяжело, как Элен, хотя и сохраняя самообладание. Она кивнула головой, глядя на Джо, и, сделав властный жест рукой, сказала:

– Все нормально. Все нормально. Просто несколько более трудный случай.

Джо быстро подошел к кровати, откуда Элен протягивала к нему руки, и, схватив ее за руки, посмотрел на акушерку и спросил:

– Что вы имеете в виду, говоря «несколько более трудный»?

– Только то, что я сказала, мистер Ремингтон. Она… она не хочет контактировать, она напряжена, напряжены все ее мускулы, она должна расслабиться до того, как он будет выходить; она лишь продлевает агонию.

– Агония. Агония. Именно это и есть. – По щекам Элен катились слезы, и она поворачивала голову из стороны в сторону и стонала:

– О Джо! Джо!

– Все в порядке, дорогая! Все в порядке. Скоро все закончится.