Справедливость-это женщина

Куксон Кэтрин

– Думаю, лучше будет, если мать похвастается им сама, – и поместила ребенка на колени Элен. Однако ее тактичность не смягчила выражения лица сестры. Она видела, что Элен заведена, и ей легко было догадаться чем, так как леди Мэри, как она считала, является специалистом по доведению людей до такого состояния.

– Он выглядит здоровым. На кого он похож? – Эмберс перевела взгляд с ребенка на Элен и откровенно заявила: – Не на вас, пожалуй, на отца. Да, я помню его; я встречалась с ним на вокзале. Грубовато-красивый человек. Да, грубовато-красивый. Мужчины более привлекательны, когда они грубовато-красивы. Люди, которые слишком красивы – мужчины или женщины, – теряют кое-что. Мне больше нравятся

некрасивые люди: они всегда интереснее, как, например, ваша сестра. – При этом она кивнула в сторону Бетти, которая сжала губы и слегка наклонила голову при этом сомнительном комплименте; и в следующий момент она поняла причину выражения лица Элен, когда старая леди продолжила мысль: – Когда приходится жить с кем-то довольно продолжительное время, красивые лица могут вызывать раздражение. Они довлеют; они напоминают вам о возрасте. Но с личностями дело обстоит по-другому, они развлекают. И знаете? – Она ткнула пальцем над головой ребенка по направлению к груди Элен и закончила мысль словами: – Это ценнейшее качество в жизни – уметь развлекать, так или иначе уметь развлекать. – Затем она повернулась, выставила подбородок в сторону Бетти и спросила:

– Когда вы будете готовы уйти?

– Но сейчас, леди Мэри…

– Никаких «но, леди Мэри», вы мне сказали, что придете ко мне, как только родится ребенок.

– Это не совсем так. Я сказала, я пробуду здесь столько, сколько будет нужно.

– Но она чувствует себя хорошо и ходит. – Теперь она не удосужилась взглянуть на Элен, а лишь выставила по направлению к ней большой палец. – И мне кажется, она вполне взрослая, чтобы присматривать за собой и ребенком. И я вижу, тут много прислуги; я уже заметила одного мужчину и двух служанок, а также того негра-шофера. У вас их здесь не меньше, чем у Сары.

– Она не уйдет.

Теперь старая леди резким движением повернула голову к Элен и некоторое время удивленно смотрела на нее, после чего проговорила:

– Вы уже один раз говорили это, но я спрашивала вас: вы что, контролируете ее жизнь? Она самостоятельная женщина и может идти куда пожелает; и если я в чем-то разбираюсь, то уверена, что она пойдет туда, где она нужнее, и я полагаю, что моя потребность превышает вашу. – Она кивнула Элен; затем, быстро переключив внимание снова на Бетти, сказала: – Так как же?

Бетти медленно вышла вперед и, остановившись у самого кресла старой леди, нежно произнесла:

– Мне очень жаль, но… но я не могу оставить ее в данный момент.

Они смотрели друг на друга. У Бетти было печальное лицо, а у старой леди в этот момент – слегка взволнованное; но ее голос был по-прежнему резким, когда она спросила:

– Значит, вы здесь пожизненно?

– О нет, нет; я могу уйти…

– Она здесь будет столько, сколько пожелает. Она – моя сестра, и это – ее дом, – сухо проговорила Элен.

Старая леди поднялась с помощью Бетти, поправила палантин, натянула коричневые шелковые перчатки повыше на руки, слегка встряхнулась, подобно тому как это делает курица после принятия ванны из пыли, затем резко повернулась и вышла из комнаты.

Бетти, не взглянув на Элен, последовала за леди Эмберс и, выйдя на лестничную площадку, поспешно схватила старую леди за руку, нежно сказав:

– Не сюда, лестница здесь.

Леди Эмберс шла молча, пока они не достигли холла, и там, стараясь контролировать свой голос, сказала:

– Я считаю вашу сестру неприятной особой. С первой же нашей встречи я поняла, что она мне не понравилась. Она эгоистична; это видно по ее лицу, мелкому и капризному. Вы – дура. Вам это известно. – Теперь она придвинула свое лицо к Бетти. – И дура вдвойне за то, что позволяете распоряжаться собой. Но придет время, поверьте моим словам, дорогая, придет

время, когда вы захотите вырваться из затхлой атмосферы этой комнаты. Она перекладывает ответственность на других, но я вижу ее насквозь. Знаете, что она сказала мне? Что «она вам нужна больше, чем вы ей». Ее тон был совершенно иным, пока вы не вошли в комнату: она пыталась делать вид, что хочет облагодетельствовать вас, но я поймала ее на этом, сказав, что из недолгого знакомства с вами могу сказать, что вы не принадлежите к людям, легко принимающим одолжения. Если бы вы проявили благоразумие, мы с вами давно бы грелись на солнце… Завтра я уезжаю. Джеймс вроде бы умирать не собирается, а Сара действует мне на нервы. Они так старомодны, настолько отстали от времени. Но, мисс, я буду поддерживать с вами связь, поскольку… – Ее голос упал почти до шепота, и, взглянув прямо в глаза Бетти, она сказала: – Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что мы с вами будем вместе к взаимной выгоде. У меня было такое ощущение лишь раз в жизни, и оно оказалось верным.

Она наклонила голову, сделала два шага к двери, вновь остановилась и, взглянув на Бетти, тихо и официальным тоном произнесла:

– До свидания, мисс Бэртон.

– До свидания, леди Мэри, – ответила Бетти. – Затем, соблюдая дистанцию, она проследовала за ней через дверь, которую держал открытой Даффи, и вниз по ступеням до самого экипажа, у двери которого ее ожидал Хэммонд.

Лишь когда экипаж скрылся за поворотом подъездной аллеи, она повернулась и возвратилась в дом, а когда проходила через холл, взявшаяся неизвестно откуда Элла тихо сказала:

– Я поставила ваш поднос в комнате для завтраков, мисс, – бутерброды и прочее.

Бетти остановилась, кивнула девочке и сказала:

– Благодарю, Джейн. Благодарю.

В комнате для завтраков она подсела к столу и, рассеянно взяв с тарелки бутерброд, разломила его. Но, попробовав, сразу же отложила: она не любила есть бутерброды в середине первой половины дня. Было приятно, что Джейн позаботилась о ней, но она говорила ей раньше, что не очень любит бутерброды.

В тот момент она испытывала глубокое сожаление, умноженное сильным желанием находиться в экипаже, который катил по дороге, сидеть рядом с этой странной, но занимательной старой женщиной, такой энергичной и мудрой и – при этом она издала отчетливо слышимый невеселый смешок – такой ужасно бестактной.

Странно, как она предсказала, что наступит время, когда они понадобятся друг другу, и в этом было вместе с тем нечто пугающее, так как она чувствовала, что в этом предсказании содержится истина… А Элен постаралась так или иначе снять с себя ответственность. В том смысле, что она не столько нужна, сколько нуждается в других сама? Что ж, возможно, в этом она права, поскольку у нее действительно есть желание быть прежде всего членом семьи. Она нуждается в том, чтобы быть членом семьи; она нуждается в том, чтобы принадлежать одному месту, кому-то конкретному. Но в любом случае Элен не стоило ставить так вопрос. Ведь Элен не могла отдавать что-то просто так: она всегда лишь брала, хватала обеими руками, а если и отдавала, то неохотно… Наверно, она поступает так и в отношении Джо?

Бетти поднялась и собралась выйти из комнаты, когда поняла, что не притронулась к кофе. Если она не создаст видимости еды и питья, это обидит Джейн, и она доела бутерброд, съела печенье, запив его чашкой кофе, после чего отправилась наверх. Но прежде чем выйти на лестничную площадку, она услышала плач ребенка и, подойдя к двери спальни, увидела Нелли, выходившую с ребенком на руках, и сказала ей:

– Посадите его в кроватку, я скоро буду.

В спальне они молча смотрели друг на друга, и Бетти не пыталась нарушить молчание, пока Элен не выпалила: