Справедливость-это женщина
Шрифт:
– Отошли ее обратно, Джо. Отошли обратно. Я хочу Бетти.
– Она будет здесь через минуту; она спустилась перекусить.
– Хочу Бетти. Хочу Бетти. – Голова Элен металась взад и вперед на подушке.
– Хорошо, хорошо. Пойду и приведу ее. Но пока что, дорогая, постарайся… постарайся сделать то, что говорит сестра: постарайся расслабиться, и роды начнутся.
– Они никогда не начнутся; я умру. Я умру, Джо! Я не в состоянии терпеть! Ты слышишь? Я не в состоянии терпеть. – Теперь она жалостливо смотрела на
Когда его оттолкнули в сторону, он не сопротивлялся, а, не замечая ничего перед собой, поспешно вышел из комнаты и несколько секунд стоял у двери, прислонившись к стене, сдавливая глаза пальцами и судорожно глотая слюну. Довольно, довольно. Он больше никогда не позволит ей испытывать такое, никогда. Если она умрет, он никогда не простит себе. Но она не должна умереть. Ребенок не должен умереть. Он желал этого ребенка. О да, он желал этого ребенка. Все равно – мальчика или девочку, но не такой ценой.
Он сбежал по лестнице и влетел в столовую, но не успел открыть рот, как Бетти поднялась из-за стола, вытерла рот и спросила:
– Роды состоялись?
– Нет, нет, Бетти, нет, нет. – Он наклонил голову, а затем стал качать ею из стороны в сторону. – Она хочет тебя. Она не переносит акушерку. Да и я, кстати, тоже. Сколько это еще продлится, Бетти?
– Я… я не знаю, Джо. Но если это будет продолжаться, то, думаю, доктор отправит ее в больницу.
– Что! – Он вскинул голову. – Когда он говорил это?
– Он сказал это, когда уезжал, перед тем как ты вышел.
– Что он может сделать для нее там, чего не может здесь?
– Я… я думаю, он рассматривает возможность кесарева сечения.
– Резать ее? – Джо прищурился.
– Это вполне безопасно. Он… он объяснил мне.
– О, Боже, Бетти! – Джо стоял перед ней, и она взяла его руки и, сжав их, сказала:
– Все обойдется. Все обойдется. Старайся не волноваться. Доктор… он не проявляет беспокойства. Он говорит, такое бывает нередко.
– Нередко? – Когда Джо вновь поник головой, она внимательно посмотрела на него. Ему исполнилось двадцать семь лет на прошлой неделе, но он выглядел на все сорок. У него было болезненно-бледное лицо, линии у бровей углубились, темно-коричневые глаза почернели и запали. Казалось, что его плотная фигура, которая сама по себе источала мощь, прогибалась под одеждой. Но Бетти заметила в нем эти перемены не последние два дня, они подкрадывались к нему все прошедшие три месяца, когда у него не складывались дела в будуаре.
Конечно, раздражительность Элен может довести до ручки и святого, а Джо, она была вынуждена признать, не святой. Он упрямый и неподатливый, особенно в принципиальных вопросах, а его принципы, к сожалению, фокусировались
Теперь Бетти похлопала его по рукам и сказала:
– Все будет в порядке, вот увидишь; завтра в это время тебя оглушит пронзительный крик ребенка.
В ответ на ее улыбку он скорчил мину и тихо сказал:
– Надеюсь, ты права, Бетти… Ты наелась?
– Да, да, я уже закончила.
– Ты не пробыла внизу и десяти минут; ты, должно быть, измотана.
– О, не думай обо мне, я здорова как лошадь. Послушай. – Бетти снова похлопала его по руке. – Пойди и выпей что-нибудь покрепче. Затем поднимись к отцу; он почти в таком же состоянии, что и ты. Сегодня утром он хотел спуститься, но я остановила его, потому что я не смогла бы выманить его из комнаты. И могу представить себе, что подумала бы мадам Стифнек. Теперь иди и сделай, как я говорю, поднимись наверх и посиди с отцом.
Бетти оставила Джо одного, быстро вышла из комнаты и поднялась по лестнице.
Еще не дойдя до лестничной площадки, она услышала крик Элен, и, когда она открыла дверь спальни, крик оглушил ее, и все, что она могла сделать, это не поморщиться, столкнувшись с этим.
– Успокойся, успокойся! Все нормально. Все нормально, дорогая!
– О, Бетти! Бетти! Я умираю.
– Ничего не умираешь! Не говори глупости.
– Ты не знаешь. – Элен задыхалась, но продолжала: – Ты не знаешь, что это такое. Никогда… никогда снова, если… если буду жива. Никогда снова. Ты меня слышишь?
– Да, дорогая, слышу.
– Я заставлю его поклясться, обязательно заставлю, я заставлю его поклясться, никогда снова. О… х!
Вечером в полвосьмого пришел доктор и, пробыв у кровати несколько секунд, воскликнул:
– О, прекрасно, вы делаете прогресс! – Он сказал это с улыбкой.
Потом доктор подошел к акушерке:
– Очень хорошо, она делает прогресс.
– Сколько… сколько еще это продлится?
Он взглянул в лицо Элен и потрепал ее по щеке.
– Все зависит от вас, дорогая. Все зависит от вас. Продолжайте работать. Я очень рад за вас. Вы – мужественная девушка.
– О, замолчите!
Доктор слегка поднял брови, отвернулся от кровати и посмотрел на акушерку, акушерка же слегка покачала головой, и этот жест означал: «Ну что я вам говорила?»
Бетти стояла у двери гостиной, и, хотя она не подавала доктору никаких знаков, он подошел к ней, как будто она дала сигнал. Она прошептала:
– Роды начинаются?