Справедливость-это женщина

Куксон Кэтрин

– Нет, нет. – Он улыбался жене. – Гонг только что прозвучал; я скажу Мэри немного повременить с обедом, пока ты не будешь готова… Хорошо провела время?

– Да, да, очень хорошо. – Элен прошла мимо мужа и поднялась по лестнице, а он задержался, смотрел несколько секунд ей вслед, а затем последовал за ней. И когда они вошли в спальню, он закрыл за собой дверь и спокойно спросил:

– Тебе лучше?

– Немного.

Она сняла пальто и шляпу, затем подошла к туалетному столику, присела и стала расчесывать волосы, добавив:

– Я… я бы чувствовала себя

еще лучше, если бы ты согласился с тем, что я решила сделать.

Джо подошел, остановился позади нее, посмотрел на ее лицо, отраженное в зеркале, и спокойно проговорил:

– А что ты решила сделать?

Она намочила ватку вяжущим средством, вытерла ею губы и спокойно произнесла:

– Сдать ее в приют.

– Сдать ее в приют? – Его лицо сморщилось, как будто он не понял, о ком идет речь. – Сдать ее в приют?

– Да, именно это я и имею в виду. – Теперь Элен повернулась на табуретке и, крепко сжав положенные на колени руки, взглянула на него и умоляющим голосом произнесла: – Позволь мне сделать это, Джо. Я… я только что виделась с… доктором Райсом, который содержит приют для таких вещ… детей недалеко от Ньюкасла. Он сказал, что приедет поговорить с тобой и посмотреть… ее.

Джо не шевельнулся, и выражение его лица не очень изменилось, лишь глаза потемнели, и он медленно проговорил:

– Почему же ты не назвала ее «вещью», как собиралась? Итак, ты собираешься запрятать ее в приют!

Казалось, что его толкнули, – столь быстро он отступил назад к центру комнаты, откуда, выставив вперед челюсть, он прорычал ей:

– Нет, тебе это не удастся! О нет! Не удастся! Разок в жизни тебе придется взять на себя ответственность; а это – твоя ответственность, так же как и моя… она – твоя дочь.

Теперь Элен также вскочила на ноги, и ее гнев почти не уступал его гневу, когда она прокричала ему:

– Она не моя дочь! Я не считаю ее своей дочерью. Она – не человек! С самого начала она – ошибка природы. Я знала это. Знала. Тебе следовало разрешить мне отделаться от нее тогда.

– Могу лишь сказать тебе, что ты очень постаралась, и ее теперешнее положение – это результат твоих усилий. Мне наплевать на то, что какой-то там доктор говорит, что это может случиться у любого: то, что ты делала с собой, ты делала с ней. Она – твоя, и до тех пор, пока я что- то значу в этих вопросах, она останется твоей и в этом доме.

– Ты бесчеловечен! Ты почти как она.

– В этом случае нас двое на твоем попечении!

– Ты отвратителен, ты груб, необдуман…

Джо не ответил на это, а лишь внимательно смотрел на жену, и она закричала на него:

– Я ненавижу тебя! Я презираю тебя!

Мускулы на его лице дрогнули, как будто ему нанесли удар. Он сжал одной губой другую, набрал в рот слюны, сглотнул, а затем сказал:

– Теперь я знаю, как мне поступать. И я собираюсь сказать, как следует поступить тебе. Ты велишь доктору Райсу не показываться сюда, потому что, если он сунет сюда нос, я скажу, чтобы Бетти уехала. И думаю, она не станет горевать, так как совсем измоталась. Затем ты должна будешь взять на себя реальную

ответственность за свою дочь. Если не возьмешь, то есть альтернатива; но мы вернемся к этому позднее. – С этими словами он повернулся, медленно вышел из комнаты и направился в ванную.

Спустя несколько минут Джо поднялся по чердачной лестнице в комнату отца и чуть было не столкнулся с Бетти, которая собиралась уходить.

Стоя в центре комнаты и опираясь на палку, Майк спросил, глядя на сына:

– Кто начал эту войну?

Джо отер лицо носовым платком, громко высморкался, затем сказал:

– Она ездила в Ньюкасл к какому-то доктору Райсу; она хочет сдать ребенка в приют.

– О? – Майк переместил на ковре палку на один-два дюйма, посмотрел вниз и вновь произнес:

– О? – Затем, бросив косой взгляд на Джо, добавил:

– Что ж, по тому, как обстоят дела, это кажется мне разумным.

– Что?!

– Не ори, мальчик! Не ори. Я понимаю твои чувства, но усматриваю логику и в ее позиции.

Глаза Джо широко раскрылись, на лице отразилось удивление; он повернулся и взглянул на Бетти, как бы надеясь на поддержку, но она, на мгновение ответив на его взгляд, отвела взор в сторону, и ее голос походил на лепет, когда она произнесла:

– Да, я тоже понимаю ее позицию. Видимо, она думает о Мартине и о впечатлении, которое это произведет на него, когда он станет старше.

– Она думает лишь о себе! – Голос Джо стал вновь громким. – Сколько раз, по-твоему, она интересовалась ребенком с момента его рождения, а? Скажи на милость.

– Не знаю. – Теперь голос Бетти перестал быть лепетом, и она смотрела прямо на него. – Я знаю лишь одно: вы оба рассматриваете ситуацию под разным углом зрения.

– Скажи мне, Бетти, скажи мне только одно: если бы девочка была твоим ребенком, ты отдала бы ее в приют, оставив там до самой смерти, что может произойти завтра, в будущем году или через десять лет, отдала бы?

Взглянув в его напряженное лицо, она заморгала, затем, резко повернув голову, прежде чем пойти к двери, сказала:

– Она не моя, и я не могу ответить тебе на этот вопрос.

Мужчины молча смотрели друг на друга, затем Майк сказал:

– Я вновь заявляю, мальчик: по-моему, она права.

Джо теперь не обрушивался на отца, а, повернувшись в сторону, тяжело опустился на стул, опершись локтями о колени. Обхватив лицо руками, он проговорил из-под пальцев:

– Я не могу пойти на это. Не могу.

Теперь он распрямился и повернулся к Майку, который уже сидел у окна, и сказал:

– Вчера я беседовал с Джеком Фэрроу. У них четырехлетний малыш с начальной стадией синдрома Дауна, и он говорит, что у них в доме стало больше счастья, с тех пор как родился ребенок. Это сплотило их, и остальные их дети пытаются проникнуть в его мир.

– Да, да, я это слышал еще раньше, но у твоей дочери другое, Джо; на той неделе доктор дал мне прямой ответ на вопрос, как ее квалифицировать. Он сказал, что не существует названия, под которое она подпадает; с медицинской точки зрения твоя дочь не существует.