Справедливость-это женщина
Шрифт:
– Ты – дура.
– Да, я это знаю, Майк.
– Я ведь тебе нравлюсь?
– Никто больше вас не нравится мне.
– Со мной будет нетрудно жить, и я не буду спрашивать с тебя многого.
– Я это знаю. Я все это знаю, но такое решение… ну, оно приведет к осложнениям, к далеко идущим последствиям.
– К чертовой матери этот предлог! Как ты уже, видимо, знаешь, я сказал об этом нашему Джо, и он – за. Он мог бы сказать: «Боже мой! Ты, отец, в своем уме?», но он не сказал. Даже понимая, что в денежном отношении он и его половина понесут потери, он не сказал ничего такого. Единственное, что он сказал: «Надеюсь, все случится, и, если
– Да, можно сказать, что повздорила.
– Не буду спрашивать, кто твой оппонент; и держу пари, это касается нашего с тобой вопроса, потому что, если бы это случилось, ей пришлось бы перестать совать нос, не так ли?
– Да, так. Но мы оба забываем, что то, что бьет по ней, в конечном счете бьет по Джо.
– К черту эту логику. Итак… – Майк подковылял к окну, облокотился одной рукой о подоконник и почесал другой рукой затылок.
– Коробка с милыми рождественскими подарками летит вверх дном на втором брачном предложении в моей жизни.
Когда он медленно повернул голову, чтобы взглянуть на нее, они оба улыбались, и он сказал:
– Иди сюда. – И когда Бетти встала рядом, он повернулся спиной к подоконнику и оперся на него ягодицами, чтобы не упасть, затем, взяв ее руку, сказал: – Хочу, чтобы ты пообещала мне одно в качестве своего рода компенсации за нечестный трюк, который ты надо мной проделала.
– Что именно?
– Ты не уйдешь и не покинешь нас; ты не сбежишь к этой леди Мэри или как там ее величают. Ты говорила, что в прошлом месяце получила от нее письмо, в котором она пишет, что хочет купить дом, и недалеко отсюда, как я понимаю. У меня свои идеи относительно ее намерений. Старые люди всегда эгоистичны, а она – решительная старая колода, если таковые бывают; поэтому я хочу, чтобы ты обещала мне одно: какова бы ни была атмосфера внизу – при этом он посмотрел на пол, – ты не покинешь этот дом.
– О, Майк, какой жесткий приказ! Ведь когда я писала ей, я наполовину пообещала, что приеду погостить к ней на неделю-две во время своего отпуска.
– Этому нет препятствий. Проводи с ней хоть все свои отпуска, но считай своим этот дом. – Теперь Ремингтон-старший дернул ее за руки, привлек поближе к себе и, глядя ей в глаза, сказал: – Я не могу без тебя, девочка. Я оглядываюсь назад, и жизнь показалось пустой, пока ты не вошла в нее. Я не могу объяснить свои чувства: страстная любовь осталась в прошлом; то же можно сказать и о любви вообще; но я всегда особо полагался не на любовь, а на симпатию, и вот! Ты мне нравишься, девочка.
Когда Бетти, опустив голову, молча стояла перед ним, он поспешно зашептал:
– О, не плачь, не плачь. Но в какой-то степени приятно видеть, как женщина плачет из-за моих слов. Знаешь? Последней женщиной, которая из-за меня плакала, была моя мать. Ну, полно, полно. Вытри глаза, а то наш Джо увидит тебя и подумает, что мы уже поженились и что я хочу воспользоваться брачными привилегиями и принуждаю тебя к этому.
– О, Майк, Майк! – Она засопела, высморкалась, а затем добавила: – Кстати, я не пожелала вам счастливого Рождества.
– Счастливого Рождества, девочка!
– Счастливого Рождества, Майк! – Она медленно нагнулась к нему и прижалась своими губами к его губам, и на мгновение он стиснул ее так неистово, что она чуть не потеряла равновесие.
Спустя несколько секунд Бетти была уже на площадке и спускалась по лестнице. Он говорил раньше, что он еще мужчина, и
Она – дура. Да, дура! Она отказалась, может быть, от единственного шанса в своей жизни стать женой, хозяйкой дома… и находиться в крепких мужских объятиях.
3
– Разве не красивый вид?
– Чудесный. Просто чудесный.
– Не кажется ли вам, что я поступила умно, выбрав этот дом?
– Вы во всем поступаете умно, леди Мэри.
– Да, это так. Скажу без лишней скромности; да, я умно поступаю во всем, и так было всегда. И во время покупки я вела себя умно. Поскольку он был меблирован, я сделала вид, что мне не нравится: не мой стиль, сказала я; а я знала, что у них не будет времени освободить помещение и выставить мебель на аукцион, так как через десять дней они уезжали в Южную Африку. Они решили оставить мебель, но желающих не оказалось. Сначала я была для них счастливой находкой, а потом – она наклонилась к Бетти и похлопала ее по колену – последним шансом. И к тому же при доме была и Нэнси, и их повар – миссис Бейли из поселка, расположенного где-то неподалеку, и я купила коттедж «Вид на долину» с прекрасным видом прямо на Тевьот; так они указывали и в рекламном проспекте. И здесь я намереваюсь пребывать до конца своих дней… конечно, если у меня будет хорошая компаньонка.
Бетти взглянула на старую леди, сидящую в плетеном кресле на лужайке, окруженной с двух сторон красочным цветением. Далее располагались заросли кустов, деревья, а прямо впереди за длинным и пологим лугом протекала река, не очень большая, но сверкающая и извивающаяся, как угорь.
За ними находился дом. Одна часть фронтона была покрыта диким виноградом с розовыми, а в перспективе – алыми листьями, а с другого фронтона свешивались огромные гирлянды листьев глицинии – свидетельство того, что цветение в весенний период тянуло их вниз.
С фасада дом имел восемь окон – по два с каждой стороны от главного входа и четыре над уровнем двери, все глубоко посаженные в грубой каменной стене. Хотя дом назывался коттеджем, он состоял из восьми основных комнат, не считая кухонных помещений, и длинного чердака, окна которого выходили на заднюю сторону дома.
Бетти приехала накануне поздно вечером, и прием, оказанный ей старой леди, не только тронул, но и согрел ее, успокоил ее расшатанные нервы, а ей пришлось признать, что нервы расшатались у нее за последние месяцы. После того отнюдь не радостного Рождественского дня вплоть до последних нескольких недель в их отношениях с Элен наметился глубокий раскол, и Бетти понимала, что, если бы не была столь необходима сестре и если бы не существовало трудностей в воспитании ребенка или если бы не препятствие в лице истинного хозяина дома, Элен давно бы вежливым тоном выдала ей увольнительное предписание.
Но несколько недель тому назад отношение Элен переменилось; на деле два или три раза возникали ситуации, когда, казалось, она была готова извиниться за свое поведение. Однажды младшая сестра схватила ее за руку и начала что-то говорить, но еще до того, как Бетти хотела спросить, в чем дело, она повернулась и выскочила в сад. Бетти не последовала за ней, так как усмотрела в этом отголоски стратегии сестры времен детства: будучи ребенком, провинившись, она пыталась извиниться, затем убегала и запиралась в комнате для занятий, а к тому времени, как ее удавалось уговорить выйти, приходилось самим извиняться перед ней.