Стихотворения и поэмы в 2-х т. Т. I

Андреев Вадим Леонович

ВОСЬМИСТИШИЯ

«Ты видишь — небо расцвело…»

Ты видишь — небо расцвело, Бежит за окнами дорога, Но вот ложится понемногу Твое дыханье на стекло. Вот так невольные мечты Всю ясность жизни затуманят, И мир земной тебя обманет, Едва его коснешься ты.

«Как ящерица дышит тяжело…»

Как ящерица дышит тяжело, Мучительно меж пальцами моими, Но судорогой тело мне свело, И руки сделались чужими. Оставь

и не зови теперь меня: Тебе, земной, я больше не отвечу — Не знаю, как, но превратился я В того, кто вышел мне навстречу.

«Бывает так — чуть слышно скрипнет дверь…»

Бывает так — чуть слышно скрипнет дверь, Связующая нитка оборвется Меж тем, что было прежде и теперь, — И вот пойдет, завертится, начнется, Все полетит в тартарары, к чертям. Вскочил, бежишь, охвачен дрожью мелкой, Спеша, рывком откроешь дверь, а там Столовая — и на столе — тарелки.

«Просеивает ночь в незримом сите звуки…»

Просеивает ночь в незримом сите звуки, И на землю летит уже не шум, а пыль, — Но взвизгнет шинами автомобиль, Иль поезд закричит на дальнем виадуке, И я почувствую сквозь полусон, Что мир земной, увы, уже совсем непрочен, Что он, как яблоко, где много червоточин, К высокой ветке еле прикреплен.

«Как крепко стул стоит на четырех ногах…»

Как крепко стул стоит на четырех ногах, А мне на двух стоять уже куда труднее. Трепещущим и мраморным крылом Психея Сверкает и дрожит и бьется впопыхах. Пыльца осыпалась, и пестик набухает, — Ведь даже смертный сон лишь разновидность сна, Но как бы ни был прочен здешний мир, она, Душа моя, о том едва ль подозревает.

«Мудрее всех прекрасных слов…»

Мудрее всех прекрасных слов Простое это слово — ожиданье: Ведь состоят из четырех слогов — Тобой еще не данное лобзанье, Строка, которая придет ко мне И будет лучшею моей строкою, Тот день, когда в смертельной тишине Я ту — большую — дверь открою.

Дождь ночью («Полна веселым шорохом дождинок…»)

Полна веселым шорохом дождинок Тяжелым зноем пахнущая мгла. Спросонок, кажется, — со всех тычинок Она пыльцу и влагу намела, Она подбросила, как мяч, зарницу, Прогрохотала вдалеке, и вновь Летит на запрокинутые лица, Как дождь, — с веселым шорохом — любовь!

«Густая прядь скользнула вдоль щеки…» [64]

Густая прядь скользнула вдоль щеки К твоим губам, запачканным черникой, Прозрачный луч вокруг твоей руки Обвился золотою повиликой, Среди кувшинок, в заводи ручья, Купалось облако в воде по пояс. Нас было трое в мире — ты да я, Да облако, как ты и я, — живое.

«Я помню — неба синий водоем…»

Я помню — неба синий водоем И фейерверк, и круглый треск хлопушек, На запрокинутом лице твоем Коричневые звездочки веснушек, Плакучий водопад ракетных слез, Миндальный запах тающего дыма, — Я все прекрасное с собой унес: Как хорошо,

что жизнь неповторима!

64

«Густая прядь скользнула вдоль щеки…» — З, 1966, № 1.

«Сухая ветка слабо хрустнет под ногой…»

Сухая ветка слабо хрустнет под ногой, И снова, как вода, течет молчанье. Оно полно, полно тобой, одной тобой, Тобою, не пришедшей на свиданье. Что из того, что не было тебя и нет? Ты здесь, как бы ты ни была далече. Проверь — и ты в душе своей увидишь след Несостоявшейся, но бывшей встречи.

«Туман рассеялся. Сгущаясь, влага…» [65]

Туман рассеялся. Сгущаясь, влага Впитала солнца утреннего свет. Лохматый склон глубокого оврага Серебряными бусами одет. Но ярче всех, подвешенная к ветке, Любуясь собственной своей игрой, Сияет паутиновая сетка, Воздушной ставшая звездой.

65

«Туман рассеялся. Сгущаясь, влага…» — HP.

«Речной паук, как будто на коньках…» [66]

Речной паук, как будто на коньках, Скользит, легко касаясь влаги плотной, За ним летит вдоль заводи болотной Листок ольхи на желтых парусах. Полдневный зной совсем не говорлив, Но к вечеру от края и до края, Все ширясь в тростниках и нарастая, Звенит лягушечий речитатив.

66

«Речной паук, как будто на коньках…» — PV; HP: с посвящением «Мише».

«Был вырезан ножом глубокий шрам…» [67]

О.А.

Был вырезан ножом глубокий шрам На темном серебре коры древесной: Твоей начальной буквы круг чудесный, Отчетливый — наперекор годам. По рытвинам коры остроконечным Бежит большеголовый муравей, Не зная в торопливости своей О том, что круг был создан бесконечным.

67

«Был вырезан ножом глубокий шрам…» — HP; А, 1978, № 7.

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

«…Все бренно, жалко и темно…»

…Все бренно, жалко и темно, И жизнь в словах не выразима… Еще ничто не свершено, Но все уже — непоправимо…

«Постой, мы проглядели жизнь…»

Постой, мы проглядели жизнь. Ужель Вседневное вокруг и возвращаться поздно? И за окном, стрелой, кладбищенская ель Одна, без нас, стремится в воздух звездный?

«Да, жизнь темна не так, как прежде…»

Да, жизнь темна не так, как прежде — Тебя воспоминания спасут: Так в роще солнце обжигает вежды Сквозь листьев шаткий изумруд.

«Здесь был большой костер. В траве зеленой…»

Здесь был большой костер. В траве зеленой Чернеет ровный круг — давным-давно. Как он пылал! В душе во время оно Ты выжгла вот такое же пятно.