Стихотворения и поэмы
Шрифт:
А я бежать не захотел.
Ну, целовальник налетел: "Давай в уплату сапоги!"
Сапог в сундук, меня — за дверь.
Не знаю я, как быть теперь. Ни в чем не виноват, поверь!
Как взять обратно сапоги? Хоть ты советом помоги!"
"Ты кто?"
— "А я Игнатий Шпаг, из Омской крепости казак.
Фрауэндорф нас взял в конвой".
"Зело несчастный ты, казак. Ну, ничего!
Идем в кабак!"
В избе дымище, духота. Как пекло адское точь-в-точь.
Вот целовальникова дочь раскрыла пухлые уста.
Накинулась на казака.
"Вернулся? Прочь из кабака!"
Илья ей молвит:
"Не реви! Свово папашу позови. Эй, целовальник!"
— "Что, Илья?"
— "Обижены мои друзья. Страдает здесь Игнатий
Шпаг, из Омской крепости казак.
Над ним строжиться не моги. Отдай Игнашке сапоги!"
— "Сейчас!"
— "Ну вот. Давно бы так!"
С Ильей целуется казак:
"Ямщик, я друг тебе навек! Ты справедливый человек!"
Шумит Притык, ночной кабак.
Сам целовальник льет вино:
Илья, мол, не бывал давно. Он редкий гость у нас — Илья
"Готова рукопись твоя?"
Молчит Илья. Он, морщась, пьет.
Глядит, каков кругом народ: бродяги и посадский люд
А вон хитрец — искатель руд… Семинаристы тут как тут
студенты школьные
[587]
, а пьют!
Увидели Илью, орут:
"Аз, буки, веди, глаголь, добро, яко медведи страшны
Ведро "Винум крематум" выпей, Илья! Готова летопись твоя?"
Прислушался Игнашка Шпаг:
"А что за летопись, Илья?"
— "Да ничего… Болтают так".
— "О летописи о какой их речь?"
Махнул Илья рукой.
"Студентов школьных кто глупей? Давай, Игнаша, лучше пей!"
И глупы пьют, и мудры пьют!
Тут поднялся искатель руд. Магический волшебный прут показывает:
"Господа!
Сей прут вонзается туда, где под землею есть руда.
Всё видит в недрах он земли. Продам его за три рубли!"
Толкуют люди так и сяк.
Шумит Притык, ночной кабак.
Сказал казак Игнашка Шпаг:
"Коль прут сей видит в глубь земли, так стоит он не три рубли,
А коль он стоит три рубли, так он не видит в глубь земли!
Нет, не пойду искать руду!
Друг! Нам рублей из серебра не даст уральская гора-
А вот железа для ядра…"
— "Не шумствуй!"
— "В Омске генерал на хлебе держит и воде.
Я убежал бы за Урал. Да там помещики везде".
— "Не шумствуй! Больно уж ты резв!
Я вижу, ты зело нетрезв".
"Ты грамоте учен, ямщик?
Что ведомо тебе из книг?"
Шумит кабак ночной, Притык.
"Что ведомо из старых книг? Чему быть ныне суждено? —
Тут головой Илья поник.—
Что ж ведомо из старых книг! Едва ль их мудрость я постиг.
Бывает многое от книг, а многое и от плутыг…
Непостижимо для ума на свете многое весьма".
Ого! В дверях стоит Кузьма.
"Илья! — кричит.— Ты здесь, Илья?
Послала женушка твоя сказать, чтоб шел домой на ям.
Тебя курьеры ищут там.
Ямщик им надобен хорош. Фрауэндорфа повезешь!"
14
Тобольск проснулся на заре. Кремль розовеет на горе.
Как будто в беличьи меха укутан город весь до крыш.
Звон ведер. Пенье петуха.
"Пой! Весну раннюю сулишь!
Не за горами и апрель. Сосульки. Будет днем капель.
Через недельку развезет".
Фрауэндорфа повезет Илья, как сказано, с утра.
Что не гостишь? Примчал вчера, а нынче утром и назад?
И отдохнуть у нас не рад? Была баталья, говорят?
Чуть свет — уже в обратный путь!
"К дворцу подашь, да не забудь, кто твой седок! — сказал Кузьма.—
Фрауэндорф-то зол весьма,
Свой экипаж-то не готов. Дал кучеру он сто кнутов.