Стихотворения и поэмы

Тихонов Николай Семенович

Ираклий Абашидзе

505. ВСЕ ПЕСНИ

Песнь каждая свое нам говорит. Песнь каждая о новом петь хотела б. Песнь каждая нам возвратить спешит, Что память позабыть успела. В иной — весна и дышит месяц роз, Душа в краях необычайных дышит, В иной — февраль к нам дикий вихрь принес, Стучит всю ночь железный лист на крыше. В иной поток бушует, клокоча, До твоего явившийся рожденья, В иной же — дидубийская свеча, Что в детстве видел ты иль в сновиденье. Иная песнь напомнит сладко мать, Кинжал отца, черкески боевые, И гор Абастумана благодать, И Сагурамо осени цветные. Песнь каждая свое нам говорит, Песнь каждая поет нам с новой силой, И в каждой песне милой образ скрыт, Тот, что когда-то сердце позабыло. Но, милая, с тех пор, как ты со мной, Моя подруга, дней моих бесценность, Все песни

мне твердят лишь об одной, Лишь о тебе, любовь моя и верность! <1947>

Иосиф Гришашвили

506. ОВЛАДЕВАЙ РУССКИМ ЯЗЫКОМ

У тебя талант и хватка, ты грузинский знаешь, Но по русскому ты, мальчик, отстаешь, хромаешь. Если сразу не изучишь — верь моим советам: Вырастешь, возьмешься снова — трудно будет это. Верь поэту, сколько б знаний ты своих ни множил, Русской речью, русской речью овладеть ты должен. У нее иная прелесть, по-иному плещет, Глубиной богатств природных, всей красой их блещет. Не пробьет свинец те недра, из которых льется, Потому что речью братства эта речь зовется. Предположим, ты захочешь в землях заграничных Потягаться там талантом, знанием отличным. Встретишь, мальчик, там врагов ты и друзей там встретишь, Если русским ты владеешь — смело всем ответишь. Голос Пушкина в нем! Голос Ленина всесветный, За ученьем будет радость — крепко помни это. Прежде всех других языков, что изучишь тоже, Русской речью, русской речью овладеть ты должен! <1971>

Карло Каладзе

507. СКАЖУТ ОБО МНЕ…

Скажут обо мне: ему не повезло, Война ударила нежданно, как морозы, Он ветку тополя войне срезал назло, Чтоб укрепить тем утром росным лозы. И, веткой тополя те лозы укрепя, Он видел в ней своей надежды память — И, ласковый, оставил он тебя, Красавица с сиявшими глазами. Скажут обо мне: потерян парень наш, Пять лет промчалось как виденье, Но всё я перенес, всё, чем страшна война, Вернулся я и вздрогнул от волненья. Я знаю сам, чем стал для нашего села, И шумно детвора, меня узнав, встречала. Я был лишь удивлен, что ветка проросла И тополем над лозами стояла. Откуда сила ветке прорастать? И жизнь ее мне сердце подымает. О женщина, та ветка неспроста, Кроме тебя, о том никто не знает. Об этом вслух, о нет, не говорят, Но я хочу, чтоб ветка мне сказала: Объятья лоз ей дали тот наряд Или твоя рука ее ласкала. <1947>

Георгий Леонидзе

508. «Облака проносятся…»

Облака проносятся, Осыпаясь золотом. Стих уйдет — с ним дочиста Всё, что знала молодость. Слез путевка кружится, Седины в кудрях ком. С ним волна осушится, Что вставала паводком. Не вернешь, не крикнешь: «Стой!», И джейрана тенью Канет трепет ночи той, Дня сердцебиенье. И возврат стиха к чему — Я уже не солнечен. Молодость нужна ему — Пусть уходит с облаком. Ты звенел, как хочется, Лег в земле расколотым. Стих уйдет — с ним дочиста Всё, что знала молодость. <1935>

509. ПОЭТУ

Лишь тебе это скажет страна твоя: Ты пустой мечтой жизнь растягивал, Брала ль пляски рог — ты плясать не мог, Шел ли песни вал — не подтягивал. Твое время есть повесть юности, Что ж твой стих умолк, словно раненый? Стих и юность — их разделить нельзя, Их одним чеканом чеканили. Если ж сердце в песке схоронил сполна, Вся трава стиха в нем задохнется. Есть примета одна: это юность — она, Как надетый шлем, не шелохнется. Мы прекраснейшим только то зовем, Что созревшей силой отмечено: Виноград стеной, иль река весной, Или нив налив, или женщина. За грядущий день отвечаешь ты, Пуля в пулю — так слово всаживай! Позабыт на сегодня любой поэт, В мраке слов погребенный заживо. Всё, что дышит сейчас на путях земли, Всё, что жизни живой присуще: Облаков ли мыс, человек и лист, — Ждет улыбки стихов цветущей. И в стихи твои просится рев, грозя,— Десять тысяч рек в ожидании. Стих и юность — их разделить нельзя, Их одним чеканом чеканили. <1935>

510. КНИГЕ «НОСЯЩИЙ ТИГРОВУЮ ШКУРУ»

Я целую листы твои, Пью их взорами жадными, Ты не книга — дрожание Тонких пен водопадное. Ты — не книга, ты — знамя нам, Сад с росой золотою Или неизносимое Ты крыло стиховое. Ты — не книга, ты — утро нам, Свет народного пламени, В корнях сердца положена, В самом сердце чеканена. На

каком великановом Создавалась столе ты, Чтобы сердцу грузинскому Так сиять на столетья? Тебя пишут чернилами, Вместо слов — света россыпи. А печатают — оттиски Покрываются розами. Ты одна в ночь светила нам, Вековую, отчаянную, Все сокровища отняли — Ты же непохищаема. Ты скрывалась от гибели Не во мраке нетающем — В крыльях орлиных прядая, В пепле хижин блистаючи. Тебя жгли — пламенела ты, И в огне не сгоравшая, И тебя не развеяли Вихри, лесом игравшие. На мечах написала ты Знаки чести упорные: «Лучше пасть, но со славою, Чем влачить дни позорные». Книга! Шла пред народом ты, В рог бессмертья трубящая. Руставели писал тебя, Кудри, славой звенящие. С ним писал блеск зари тебя, Гул обвала, как замертво, Нес орел перо лучшее, Тигр-соратник — пергаменты. Твое сердце, как молодость, Никогда не состарится. Песня, утром пропетая, Семь веков уже славится. Ты промчись, златокрылая, Все края мира радуя! Ты — приданое матери, Меч и щит моих прадедов. 1935

511. ТОТ, КТО СЛОЖИЛ ПЕРВЫЙ ГРУЗИНСКИЙ СТИХ

Кто ж был ты, первый, что стихи сложил, Счастливый, безымянный, полный силы, И в слово — песни душу ты вложил, И вдруг стихом свирель заговорила? Испепелен, лежал ли под стеной,— Тебя нашел я на раскопках в Мцхета, Быть может, ты воскрес передо мной В сиянье зедазенского рассвета? И, может, вырос из костей твоих Тростник, под ним Арагви струи пели, Иль телом ты переплелся, как стих, С бессмертною резьбой Светицховели. Быть может, ты туман, что над Курой, И стриж задел твои крыла живые, — Не знаю… Ты всегда передо мной, Ты, кто сложил грузинский стих впервые! <1967>

Реваз Маргиани

512. НА АРАБАТСКОЙ СТРЕЛКЕ

Ветер и ливень — холод суровый, Замер берег печальный, Виден Сиваш левее Азова, Одетый, как смертью, молчаньем. Справа азовские волны вскипают, Слева Сиваш — безмолвная тайна, Мы в середине, грозою сверкая, — Сказочный путь на Украйну. На Арабатской стрелке мы встали, Север в глазах наших ширью маячит, Там далеко, словно точка простая, Виден корабль с перебитою мачтой. Всё же и в дождь водяные горы Пеной сияют волны звенящей, Справа — Азовского моря просторы, Слева — Сиваш, тишину хранящий. На Арабатской стрелке — послушан — Легкие тени несутся крылато, Будто всё море и вся эта суша Служат для стрелки доской циферблата. Справа азовские волны вскипают, Слева Сиваш — безмолвная тайна, Мы в середине, грозою сверкая,— Сказочный путь на Украйну. <1958>

Ило Мосашвили

513. ГОМБОРСКАЯ НОЧЬ

Вечер идет, как горами проворный кистинец, В башлыке, в бурке черной, курчавой. Хочу чувствовать землю, говорить с нею ныне, Сосать ее травы… Вокруг восседают, как старейшины, горы, Шлют гонцами нам белые дымы, Их туманов нас кутает ворох, Словно думы о крае родимом. Мы с охоты сейчас, как Важа Пшавела когда-то. Небо, привал на траве наилучшей… Встретишь оленя мычащего с грудью пробитой — Скрой его, туча! Мясо жарится, в пламя вонзились шампуры, В чашках кожаных — вино алое… Вымя оленье — луна полная, бурая. Небо малое… Потопить нас безбрежная темень грозится, Ночь, как бурка, мне плечи совсем оттянула. Прощайте, друзья, — сердце слезами дробится. Навсегда мы расстались, погоня меня не вернула б… В благовонной траве мы, на приволье открытом, Кличет выводок вспугнутый вожака своего. Где-то в чаще олень ревет с грудью пробитой, — Ночь, пригрей его! <1935>

Иосиф Нонешвили

514. ОСЕННЯЯ НОЧЬ В КАХЕТИИ

Ночь поднялась Над горной грядою, В тьму опрокинув корзину алмазов, Старый Сигнахи Встал тамадою, Ширь озирая сверкающим глазом. Словно проносится Ласточек стая. Тонко шуршат алазанские травы, И серебрится Гомбор крутая Грива лесов на камнях величавых. Юноши давят Сок виноградный, Свет золотистый в марани струится, Горло не жаждет Маджари отрадного, Тихою песней жаждет напиться. Грузные арбы Тянутся с лязгом, Сладок богатого дух урожая, Звездные четки Висят над Кавказом, Как в зеркалах, в ледниках отражаясь. <1948>