Стихотворения

Зилов Лев Николаевич

VI.

«Смотри, прибило к берегу: Смотри же!» И побежали оба, и опять, Склоняя флаг намокший ниже, ниже, Кружась кораблик начал уплывать. И долго напряженные глядели, Как он мелькал над выпуклой водой, Как встречного ручья вдруг струйки налетели И потопили беглою рукой… Плескала лодка, судрожно качаясь, И хлюпали мостки, и, почками касаясь Настуженной, синеющей воды, Дрожали —

с сеном на ветвях — кусты…

VII.

Пришли домой по маленькой аллее, В одной крылатке оба. Накренясь, Серебряною ниткой голубая, Луна означилась, из мутной мглы сквозясь. Бесшумные уже летали мыши Распластанными хлопьями… Рука В руке родней, доверчивей и тише Лежала; мысль была словам близка… И говорилось медленно и глухо; И, чуткое от близкой ночи, ухо Слагало пропорхнувшие едва Слова без фраз, глубокие слова.

VIII.

И до утра на креслице, с крутыми Фарфоровыми ножками, платка Спустив концы, бледнела восковыми Неясными мерцаньями лица, Обвитая тенями ночи, Кадя. Недвижная лишь смутно, как во сне, Рукой поправив юбку и погладя И подбородок спрятавши в платке… И сладкий бред ей навивали звезды; И первые, чуть видные борозды Вдруг, углубив девичью красоту, Легли тихонько в эту ночь на лбу.

IX.

И к утру сны пришли и заласкали, И новый день поцеловал ее; И губы медленно улыбки размыкали — Ведь сны опять ей повторяли все… И в двери стук ее, как сказка, будит: «Пора вставать!» Знакомый и чужой Веселый голос. Значит было, будет! И плещется холодною водой — И грудь горячая, и плечи — все облито, Блестит на солнце; волосы развиты… И обжигающий одеколон тройной Разлит на мраморе неловкою рукой.

X.

И новых, крепких губ так новы поцелуи; И вспомнившийся запах сюртука Так радостно щекочет и волнует, И прячет щеку узкая рука. Ах, если бы манишка открывалась Как маленькая дверь! Войти, свернуться там Клубочком крохотным!… Она смеялась, Разсказывала с родинкой ушам Про глупенький придуманный клубочек И вдруг — достав из сумочки платочек — Стирала что-то с милого лица И говорила-говорила без конца.

XI.

Потом сбежала вниз пить традиционный кофей Так были вкусны пышки и безе; Так весело лучился светлый профиль Летящими волосками в косе. Блестели

окна, самовар и чашки И зайчик, с канделябр взбежавший к потолку, И фрейлен в платьe цвета белой кашки, И Валька, по полу скользивший на бегу… А тетка за ухо шутливо оттаскала, С улыбкой — «Как не совестно!» — сказала: «В такое утро так безбожно спать! Будить тебя я буду посылать».

XII.

И после кофея, когда она взбегала Наверх, вдруг охватило холодком — Окошко Пелагея выставляла, Сбирала вату, чиркала ножом. Облокотилась, задохнулась волей: Звенел ручьев веселый водомет И сизый пар дымился в смутном поле, И был игрив и весел птичий лет. И вывеска давно знакомой лавки, И желтый новый мостик на канавке, С жестянкой керосина дворник Дрон — Все было — нежный, светлый, звонкий сон!

XIII.

«Петр Николаич! Где вы? Поскорее! Здесь выставили первое окно, А вы пропали!» Паутины, рея, Струились у стекла. У мух давно По закоулкам шли переговоры — Вот поползли сквозь сон, вот сорвалась Одна и полетела. Бились сторы От ласкового ветра. Вот алмаз Капели Каде угодить в прическу Хотел, но Петр поймал на палец слезку, И Кадя слезкой ярко-золотой Свой глаз утерла, как святой водой.

XIV.

Безумно в солнце верили березы, И их безумье создало весну! Дрожат и млеют солнечные лозы, Связав в ветвях поющую струну. Шумят тяжелым ровным шумом сосны: «Ну да, мы правы снова, как всегда - Наследуют унылым зимам весны, И претворенный снег весенняя вода! У нас внизу закаменели корни - Дыши, весна, на землю чудотворней, Чтобы вокруг, добыча жадных пчел, Нежнейший ландыш радостно зацвел!»

Часть вторая

Поговорим о странностях любви!

А. Пушкин.

Глава первая

I.

Тоскливый перезвон Страстной недели… На мокрой паперти огромные следы, В щель тяжкой двери тусклый блеск купели И маленьких старух гнилые лоскуты. Шипящие по плоским лужам шины, Слезливый дождь на черные зонты И схимников-городовых резины, И — с постным маслом на лотках блины… На тумбы вскакивают, как эквилибристы, Бегущие без ранцев гимназисты, И из прикрытого брезентом кувшина Уж тянут дулевую воду без конца.