Сто тысяч миль
Шрифт:
Кларк резко обернулась и, слегка прищурившись, словно оценивала, что лучше: уйти или всё-таки выслушать меня. В ярко-голубых глазах мне почудились искорки любопытства и чего-то ещё, от чего сердце непроизвольно замерло на пару мгновений. Одна только её близость не должна была так будоражить, но когда я смотрел на неё так близко… В голову лезли одни только воспоминания о том, каковы были на вкус её мягкие губы. Пришлось разжать пальцы, отпустить её руку, шагнуть назад, чтобы начать думать о деле, а не о том, как же хотелось всё это повторить.
— Я по делу, — поспешил
— Хорошо, — кивнула она, неловко обхватывая себя руками, будто не знала, куда их деть. Будто хотела коснуться ими чего-то другого.
— Ответь мне честно, потому что я правда хочу помочь. — Я молча дождался её кивка. — Какие у вас планы после того, как мы разберёмся с их лагерем? Не верю, что вы об этом не думали. Или не говорили.
Кларк шагнула в сторону, снова опираясь о перила и пряча взгляд в мутной дымке тумана. Молчала несколько долгих секунд. Вздохнула, пока я скользил взглядом по изящным чертам её профиля, сам не зная, что в них искал. Мысленно умолял её не лгать, потому что это бы значило, что мы с самой первой встречи не сдвинулись ни на шаг. Или вернулись обратно в начало после того вечера на балконе.
— Ты и так сам всё знаешь, — выдохнула она. — Может, мне стоило бы сказать что-то, что ты хочешь услышать. Что-то вроде того, что мы навечно останемся за вас воевать, но… У нас тоже есть проблемы. Другие, помимо нашей общей. Мы должны разобраться с этим странным вирусом. С чёрной кровью. В конце концов, у нас есть миссия. Мы должны поговорить с «Ковчегом» и сообщить им всё. Из бункера. В идеале. Но в реальности… Я даже не знаю, что будет на рассвете.
Я кивнул сначала благодарно. Потом как-то горько. Небесная всё же была откровенна. Но бункер… От этих я точно ничего хорошего не ожидал. И самое ужасное тут было то, что я даже не знал, что может быть хуже: горцы или то, до чего теперь додумаются наши Советы. А что начнётся, когда сюда явятся ещё и ребята с «Ковчега»? Что они решат делать и чью сторону займут?
— Ты злишься? — вдруг спросила она, похоже, неверно истолковав моё молчание.
— Нет, — отстранённо ответил я. — Просто думаю.
— Послушай, мы можем собрать для вас ещё бомбы или рации. Или что-нибудь другое. Но я не думаю, что в настоящем бою с Роаном от нас будет толк. Мы команда умников, а не авантюристов, ты же сам знаешь. — Кларк замолчала, но снова так и не дождалась могего ответа. Повернула голову, испытующе вглядываясь в моё лицо. — Я хочу помочь. Мы хотим. Правда. Ты нам не доверяешь?
— Дело совсем не в моём доверии, — вздохнул я. — Просто я, как и ты, понятия не имею, что будет завтра на рассвете.
— Тогда стоит ли пытаться строить какие-то планы? Будь что будет. И всё.
Я не справился со внезапным удивлением. Отдавать себя во власть обстоятельств — совсем не в её стиле. Так не по ней, что впору было усомниться, в самом ли деле эти слова ей принадлежали. Но это была она — её голос, её напряжённая линия плеч и пальцы, сжимающие шершавое дерево перил.
— Ты не веришь, что у нас завтра всё получится, — скорее констатировал очевидное, чем спросил я.
—
Нет, она всё та же. Ни слова о себе — всё про других. Знали ли остальные, насколько им с ней повезло?
— Когда ты ушёл в Город Воды совсем один… я всё это уже представила. Стала предполагать, как будет дальше, если ты не вернёшься. Умрём ли? Выживем? Будет ли такое выживание жизнью? В итоге ничего хорошего не придумала. Потому запретила себе об этом рассуждать, — тихо добавила Небесная. — Это всё пустые домыслы. Главное, что сейчас всё ещё в порядке.
От её слов что-то во мне ёкнуло. Сломалось. Она правда переживала настолько, что думала об этом до сих пор? Буквально призналась, что боялась, что я не вернусь? Не напрямую, но… подтекст. Он звучал слишком явно.
Растерянная, напуганная, взволнованная. Всё моё существо вопреки разуму заставляло хоть что-то с этим сделать. Не в силах больше выносить расстояние между нами, я шагнул к ней, остановился, замер рядом у борта. Боролся с желанием обнять её или зарыться носом в макушку, пока Кларк застыла, напряжённая и растерянная. Затем развернулась ко мне. Возможно, затем, чтобы окончательно лишить меня способности мыслить связно и логично.
— Что ты делаешь? — взволнованно выдохнула, проследив взглядом каждый оставшийся между нами дюйм.
Я не понял, откуда вдруг в ней опять взялась эта настороженность, что заставило её сделать этот резкий крошечный шажок назад. Что я такого сделал, что она уже вся была, как на иголках? Просто подошёл чуть ближе? Боги, сколько ещё я должен был чувствовать себя виноватым за что-то, чего даже не понимал? Проклятье. В разуме я прежде идеально разложил всё по полочкам, да. Но теперь, стоило оказаться так рядом и услышать то, что услышал я, — и всё снова переставало работать.
Внезапно вырвалось:
— А ты? Что делаешь ты? То злишься, то нет, то убегаешь, то… Что вообще… — я не договорил, вдруг устыдившись своего порыва. Опустив голову, зажмурился. Что только хотел услышать? Выдохнул: — Чёрт. Неважно.
И всё равно также позорно стоял на том же месте, как последний кретин. Боялся даже шевельнуться в повисшем неловком молчании. Моя гордость, поверженная, лежала на палубе у её ног. Всё это так безумно злило. Злило, что во всём этом не было ни капли смысла.
— Послушай, я… — наконец, произнесла Кларк. — Я не хотела вести себя грубо. Честно. Это…
— Ладно, — вздохнул я. Смирившись, устало сказал: — Я могу ходить со всеми своими вопросами к Уэллсу или Джону. Если у тебя нет желания со мной говорить, просто скажи прямо. Я не обижаюсь на честность.
— Что? Нет, — тут же поспешно возразила она. — Всё совсем не так. Правда…
— Хорошо. Допустим, — кивнул я. — Тогда что? Почему смотришь так? Почему отшатываешься, словно от какого-то монстра? Я всего-то сказал, что ты мне нравишься. Это так страшно?