Стоя в чужой могиле
Шрифт:
Телевизор приглушенно вещал: передавали новости. История А9 ушла с первых полос — ее вытеснил политический кризис в Европе. Фрэнк Хаммель дал еще одно интервью, но из него показали только полминуты. Интерес к нему падал. Когда переключились на студию, замерший кадр с Хаммелем у эддертонского оцепления оказался за плечом ведущего. Глаза Хаммеля были выпучены, по обе стороны его раскрытого рта разлеталась слюна, палец целился в интервьюера, как будто хотел выдавить тому глаз. Если бы подозреваемый вдруг всплыл и сразу же бесследно исчез, Хаммель сорвал
Не был членом семьи.
Следил за Аннет… ругался с ней…
Но членом семьи не был.
Думая об этом, Ребус допил остатки из своего стакана и решил, что на сегодня хватит. Он приготовил чай и запил им две таблетки парацетамола. Затем, хотя было поздно, позвонил Фрэнку Хаммелю. Механический женский голос сообщил ему, что номера не существует. Он проверил и попытался снова — с тем же успехом. Тогда он вытащил из кармана визитку Даррила Кристи и набрал его номер.
— Так быстро? — немедленно отозвался Кристи.
— Мне нужно поговорить с Хаммелем. Мне казалось, у меня есть его номер.
— Он меняет его раз в неделю — опасается, что ваши друзья начнут его прослушивать. Может быть, я пригожусь?
— Нет.
— Даже не намекнете?
Ребус слышал на заднем плане тихую музыку. Насколько он знал, Даррил все еще жил дома. Может быть, находился у себя в спальне.
— Ничего важного, — сказал Ребус.
— Вы всегда звоните людям в полночь по ерунде?
О господи, малый и вправду был шустрый.
— Извините, что побеспокоил, — сказал Ребус, собираясь отключиться, но Кристи попросил его подождать.
Казалось, он что-то взвешивал. Ребус слышал позвякивание стекла и кашель. То ли бар, то ли клуб, но народа немного. Музыка — в записи, не живая.
— Это джаз? — спросил Ребус.
— Вы любите джаз?
— Не очень. И я подумал, что вам еще лет тридцать до любви к джазу.
— У вас есть ручка?
— Да.
Кристи продиктовал новый номер Хаммеля. Ребус записал его на обороте визитки и поблагодарил Даррила.
— Посвящу вас в один секрет джаза, если хотите, — сказал молодой человек.
— Слушаю.
— Воспитывает самообладание…
Когда музыка смолкла, Ребус понял, что Кристи отключился.
Ребус посмотрел на записанный номер, и у него вдруг пропало желание говорить с Хаммелем. Он решил отложить это на потом и добавил телефон в список контактов.
В бутылке осталось виски на полтора дюйма.
Он решил не трогать его и назвал это своей моральной победой. «Воспитывает самообладание», — сказал он себе, положил медиатор в карман и отправился спать.
56
На следующее утро Ребус уже выходил из дома, когда услышал звук клаксона. Хаммель звал его из белого
— Мне придется переехать, — пожаловался Ребус. — Такое ощущение, что каждый во вселенной знает, где я живу. Когда вы вернулись?
— Поздно ночью. Оставаться не было смысла. — Хаммель не брился два дня, да и спал урывками. — Даррилу померещилось, что вы мне звонили.
— Собирался.
— Ну, вот он я.
— Да, вот он вы, — не мог не согласиться Ребус.
Хаммель ждал продолжения. Ребус оглядел пустую улицу.
— Впрочем, лучше было бы по телефону…
— Почему?
— Меньше шансов, что вас повяжут за нападение.
Хаммель еще больше сощурился:
— Скажите как есть и не тяните.
Ребус прикинул варианты.
— Ну хорошо. — Он подался к открытому окну и понизил голос. — Аннет Маккай — ваша дочь?
Дверь машины резко распахнулась, по касательной задев Ребуса, который вовремя отпрянул. К тому моменту, когда Хаммель выбрался из машины, Ребус успел сколько-то отойти. Они стояли посреди дороги в двенадцати футах друг от друга.
— Что вы мелете? — прорычал Хаммель.
— С местом не ошибаетесь, Фрэнк? — Ребус показал на десятки окон по обе стороны улицы.
— Ей пятнадцать лет, — продолжал Хаммель, сжав кулаки и сделав два шага к Ребусу. — Хотите сказать, что я трахал ее мать за спиной Дерека?
— Я только говорю, что вы ведете себя как родитель — следите, приглядываете, даете деньги, а потом ссоритесь, если вам не нравится, как она их тратит или с кем встречается. А если это не так…
— Это не так, — отрезал Хаммель.
— Тогда нам нужно отбросить еще один сценарий.
— И какой же? — Хаммель смотрел на него глазами-блюдцами и тяжело дышал, как будто готовился к схватке.
— Есть данные медэкспертизы, Фрэнк. Лобковый волос, не принадлежащий Аннет. Как только будет готов анализ ДНК, они собираются сверить его с ее сексуальной биографией. Они хотят выяснить, чей это волос — того, кто ее убил, или того, с кем она встречалась.
Ребус отступил на пару шагов, но Хаммель больше не двигался с места.
— А потому я вынужден спросить у вас, Фрэнк, не вы ли это были? Ибо если да, то ДНК приведет прямо к вам. Вас обложат со всех сторон и возьмут в оборот, а настоящий убийца будет заметать следы.
— Вы спрашиваете, спал ли я с дочерью своей любовницы?
Ребус ничего не ответил.
— Нет, вы об этом спрашиваете? — настаивал Хаммель.
Когда Ребус вновь промолчал, Хаммель метнулся вперед и всем своим весом обрушился на него, так что оба упали. У Ребуса от удара перехватило дыхание. Хаммель искал опору, а Ребус вертелся, пытаясь сбросить его с себя. Фургон-развозчик въехал на улицу, но резко остановился; водитель вышел и уставился на дерущихся. Ребус оттолкнул Хаммеля и начал подниматься, но Хаммель достал его ногой в ребра, и Ребус снова упал, оцарапав костяшки пальцев об асфальт.