Стоянка поезда – двадцать минут
Шрифт:
— Кто грохнул?
— Ну, эти трое?!
— Что? Меня? Да брось ты. Совпадение! Конкретно Валера попал под раздачу. Пусти, — Вячеслав освободил рукав и дотянулся до бутылки со словами: — Кому же Валера мог перейти дорогу? Я совсем не в курсах. Да ведь ты знаешь, что мы с ним к компаньонах без году неделя. Толком ничего и не успели. Разве что Самойлову помогли с последней партией мороженой рыбы из Владика рефрижератор пригнать. Собственно, вот и всё…
— И что теперь? Ментов не стал дожидаться?
— Сама знаешь. От них подальше держаться — себе безопасней. Валере всё одно уже
— Да, да. Правильно. С ментурой повязываться — себе дороже. Извините-подвиньтесь, — согласилась Юлька. — Никогда не забуду, как ребят-фарцовщиков на счётчик ставили… Надо бы, Славик, первым делом родителей Валериных навестить? Как-то разузнать — что да как? Но ты успел вот глотнуть. Теперь за руль не сядешь ведь.
— Пусть пока всё устаканится.
— Жаль Валеру, хоть и мало с ним был знаком.
— Я вообще его пару раз только и видела. И то издали.
— Умный парень был и бесхитростный. Такие долго в бизнесе не протягивают. Либо дело прогорает, либо попадают под раздачу крутняка… В данном случае случилось второе…
— Важная птица? Из чиновников?
— Кажется, переводчицей в какой-то фирме. Да, точно, переводчица. Валера упоминал, что сестре повезло попасть в новую торгово-промышленную фирму.
— А где за границей? — поинтересовалась Юлька.
— Кажется в Германии. А если быть ещё точнее, в Лейпциге. Точно! В Лейпциге!
— Да, круто, — вздохнула Юлька и спросила: — Есть будешь?
— Нет. Только чаю…
— Сейчас поставлю.
— Да, безумно печально, — произнесла Юлька, наливая в кружку свежезаваренный ароматный чай.
В перестроечные времена перспектива пересесть на иномарку для первых отечественных «коммерсантов» стала вполне реальной — в страну потихоньку стали просачиваться Мерседесы и Вольво с Запада, Тойоты и Ниссаны с Востока. Ввозились они по большей части нелегально — как правило, за взятки на таможнях или спрятанные на кораблях загранплавания. Ну, а с падением железного занавеса уже в самом начале 90- х годов в страну хлынул настоящий поток подержанных иномарок. В Россию ввозили как европейские и японские малолитражки для людей среднего класса, так и американские дредноуты — для тех, кто побогаче. На этот фоне престиж «вишнёвых девяток» и чёрных Волг быстро померк. Да к тому же у отечественных машин резко упало качество сборки и деталей.
Стоит заметить, что сам «АвтоВАЗ», как и многие российские заводы, оказался в первой половине 90-х под контролем ОПГ — по некоторым данным, вымогателям в качестве разных «выкупов» прямо с конвейера уходила десятая часть всех выпущенных автомобилей. Так что многие бандиты Поволжья фактически задаром получали новенькие Жигули — катайся, сколько влезет. Но для «серьёзных людей» отечественные автомобили уже не полагались по статусу. По неписаным правилам, в те времена для любого уважающего себя «коммерсанта» первые серьёзные деньги полагалось потратить на приличную иномарку. Поначалу российские коммерсанты и представители криминала очень полюбили именно «американцев».
Газеты и журналы 1991–1994 годов буквально пестрели рекламой различных американских седанов — от среднеразмерных Chrysler New Yorker
Вячеслав Шмель всё больше убеждался в том, что после распада СССР страну всё сильнее опутывает паутина коррупции. Причём такой, что цеховики, кажутся милыми глазу цветными бабочками, бесшумно порхающими с травинки на травинку в сравнении с монстрами, громодержно разрушающими всё и вся на своем пути, оставляя после себя руины, развалины и бесплодные пустыни… Со временем становились известны, правда, пока очень узкому кругу людей цифры, от которых у любого здравомыслящего человека леденеет кровь в жилах. Потери в экономике страны за несколько лет приватизации были сопоставимы с потерями за период Великой Отечественной войны.
90-е годы. Любого рода предпринимательская деятельность связана с риском для коммерсанта любого уровня. Система олигархии только-только выстраивается, подводя итоги всеобщей приватизации всех богатств страны отдельно взятой группой ловкачей и проходимцев. У них, правда, надо отдать должное, мозги заточены именно на то, чтобы урвать, прибрав к рукам, что плохо лежит. Будто специально ждали этого часа. И вот он пробил, время настало. В это смутное время плохо лежали крупнейшие предприятия страны…
«Лучше нам всего этого не знать, — признавался Вячеслав самому себе, не пытаясь даже заводить на эту тему разговор с кем бы то ни было. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь».
Зазвонил городской телефон. Шмель подошёл к столику и взял трубку.
— Да?
— Привет, старина! Есть дельное предложение. Надо обсудить.
— Знаешь, Валера, я ещё после той истории, которая с тобой приключилась, в себя прийти не могу.
— Но всё же обошлось? Правда? Вот сейчас тебе звоню. Я здоровый, если бы не моя печень, и невредимый…
— Это хорошо, что так. Хорошо, что звонишь.
— Вот видишь? Всё хорошо, что хорошо кончается, так ведь?
— Так-так. По тачке-то больше в ментовку не вызывали?
— А чего вызывать? Я им сразу сказал, что машину угнали. Ночью со стоянки. А что найдена на трассе с тремя жмуриками, первый раз слышу. Ты ведь знаешь, что это так? Где киллеры и разборки и где я?
— Знаю, конечно, хотя и тебя-то знаю не так уж много времени, но уверен, что ты не при делах. Какие-то третьи силы, мистика какая-то…
— Ну, вот. Так и будем считать. Заморачиваться не хочу. Никакой мистики нет. Видно, попали крутые ребятки под раздачу ещё более крутых. Так что, Слава, не парься. Относись к происходящему философски.
— Тебе проще такое говорить, ты философ…
— Да уж, довелось поучиться жизни по Гегелю и Канту.
— Что хотел-то, Валера? Надо увидеться или можно по телефону?
— Можно, — согласился Валерий очень спокойным голосом, хотя обычно он как раз и делал в таких случаях замечание партнерам, что по телефону лучше ничего не обсуждать.