Стоянка поезда – двадцать минут
Шрифт:
— Слушаю.
— Тут информация поступила от своего человека, думаю, и тебе не мешало быть в теме.
— Я не против, — отозвался Вячеслав.
— В одном из лесостепных районов области, километрах в трёхстах от Читы, закончила дислокацию авиационная часть. Очередной военный городок остался брошенным. Слушаешь?
— Слушаю!
— Но я имею в виду не дома офицерского состава и казармы. В них уже похозяйничали местные жители. Я об аэродромной инфраструктуре. Понятно, что военные демонтировали всё самое ценное и всё, что касается непосредственно боевого обеспечения лётного подразделения. Имеется в виду взлётно-посадочная полоса. Там базировались
— Слушаешь?
— Слушаю. Понятно. А по аэродрому?
— Отличные качественные бетонные плиты. Кстати, в одном месте взлетную полосу уже начали курочить из близлежащей к бывшему гарнизону сельской строительной организации. Не прочь поживиться и железнодорожники. У этих имеются такие структуры. Называются строительно-монтажные поезда.
— И какие соображения?
— А вот соображения уже не по телефону. Но самое главное, надеюсь, ты понял, так?
— Так. Наша задача — перехватить инициативу.
— Понятно. Надо обсудить.
— Хорошо. Когда и где встретимся?
— Извини, сейчас точно не скажу, позже перезвоню.
— Когда?
— Сегодня, часам к семи вечера.
— Подожди.
— Что такое?
— Где, Валера, так хорошо освоил авиационную терминологию?
— Книжек про лётчиков много в детстве читал.
— Давай! Пока! — Вячеслав оторвал телефонную трубку от уха, посмотрел на неё и положил на рычажки светло-зелёного аппарата. — Порядок в танковых войсках? — произнёс вопросительно, почему-то при этом вспомнив Самойлова.
…С правобережья реки Онон, от автомобильного моста, который ещё называют «правительственным», открывается прямая дорога на Китай. Расстояние до границы, по нынешним меркам, невелико, чуть более двухсот километров. Когда-то на этих двухстах километрах располагался мощный оборонительный комплекс, где были сосредоточены крупные воинские соединения, представленные всеми родами наземных войск и авиацией. Инженерные сооружения из прочного железобетона, строительством которых ещё в 30-е годы прошлого столетия руководил легендарный генерал Дмитрий Карбышев, составляли основу укрепрайонов, сосредоточенных вдоль границы с Китаем.
Наземные части располагались в военных городках, большей частью вдоль линии железной дороги Чита-Забайкальск, обеспечивающей прямой выход в соседний Китай, соответственно, и из Китая в Россию. Всё было продумано, обустроено, содержалось в полной боевой готовности. И совсем не страшно было жить в 70-е-80-е годы прошлого столетия за этим щитом, хотя южный сосед и бряцал оружием, именуя Советский Союз «врагом номер один». А на китайских географических картах территория Забайкалья изображалась не иначе как китайская. А что сейчас?
Неподалёку от населённого пункта Цугол располагается по желеэнодорожной ветке станция Степь, где ещё недавно дислоцировалась военная авиация. Сегодня её здесь нет. Брошенные ангары с распахнутыми настежь воротами будто подчёркивают, что грозные боевые машины сюда уже никогда не вернутся. Причиной экстренной эвакуации самолётов под Читу, расположенную более чем в пятистах километрах от границы, послужила в одну из суровых зим авария на котельной, когда в лютые морозы без тепла остался военный городок со всеми многоэтажными домами офицерского состава. И дабы не загружать себя дальнейшими заботами о содержании жилого фонда и котельной, из высших, так сказать, политических соображений, высокое командование взяло и
В пятидесяти километрах от «правительственного» моста лежит станция Мирная. В 60-80-е годы здесь располагались многочисленные воинские подразделения: мотострелковые, танковые, артиллерийские. Трёхэтажные казармы, автопарки, складские помещения, стрельбища и полигоны для тактических учений, более десятка пятиэтажных жилых домов для офицеров и их семей. В 90-е годы военные ушли, бросив здания и сооружения на произвол судьбы. Военный городок стал превращаться в руины. И теперь взору открываются остовы полуразрушенных казарм и домов офицерского состава. Будто враг лихим набегом поверг всё в развалины, на фоне которых киношникам теперь можно снимать фильмы о войне. Только не враг порушил здесь всё, а те, кто бросил военный городок на произвол судьбы, кто свои оборонительные рубежи своими же руками и уничтожил, сделав это за неприятеля.
Далее на юг, в десятке километров, станция Безречная — мощный гарнизон, которой был представлен артиллеристами, танкистами, мотострелками. На месте военного городка — груды битого кирпича, куски бетона, бурьян. Лишь остатки бетонного забора указывают на то, что когда-то здесь дислоцировались защитники Родины, мощи которых боялись наши нынешние друзья.
И дальше, по обе стороны дороги, на всём обозримом пространстве степи, вплоть до границы остовы зданий и армейских сооружений, брошенные доты и целые укрепрайоны, разрушенные и никому уже не нужные. А когда-то были они «не по зубам» любому противнику и, зная об этом, в самые тяжкие дни Великой Отечественной войны самураи не осмелились напасть на Советский Союз, предпочитая сохранять нейтралитет. И после войны эта мощь и сила охлаждали пыл и агрессивные амбиции супротивной стороны, обеспечивая мирный труд страны. Без всякой рекламы и широкомасштабной пропагандистской шумихи, так как истинная сила в «пиаре» и «бряцании оружием» не нуждается.
Забайкальцы хорошо знают дружественное отношение к нашей стране южного соседа. Самые доброжелательные отношения сложились между народами наших стран, где нет агрессивности и амбициозности. Но, как говорится, «порох всегда надо держать сухим», только так нас будут уважать, только так будут укрепляться наши равноправные, добрососедские отношения.
А теперь южные ворота страны, если и защищены, то только номинально. Более того, на сегодняшний день упразднён Забайкальский военный округ, его штаб, находившийся в городе Чите, переносится в Новосибирск, что ещё в большей мере ослабляет Забайкальское направление. А если уповать на ядерное оружие, как главный аргумент в защите наших рубежей, то «долбануть» этим оружием придётся по собственной территории, так как сдержать противника, ринувшегося через границу (широкий степной «коридор» тянется почти до самой Читы»), будет просто некому.
Сёла и посёлки юга Забайкалья за последние двадцать лет обезлюдели. Кто-то уехал подальше от этих мест, кто-то умер. Многие спились и деградировали. С развалом колхозов и совхозов селяне потеряли работу и уверенность в завтрашнем дне. Их дети лишены возможности получить качественное образование, а сами они — нормальное медицинское обслуживание и зачастую средства для существования. А главное, потерян смысл жизни, и не чувствуют они отеческую заботу государства о себе. Собственное убогое жильё, развалины животноводческих ферм, зернохранилищ, ремонтных мастерских, пашни, заросшие сорной травой и кустарником, особых патриотических чувств не вызывают.