Стоянка поезда – двадцать минут
Шрифт:
— В известной советской песне о гражданской войне были такие слова: «… мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!» Но, видимо, такие слова наше высшее военное руководство подзабыло, а напрасно, — поделился как-то своим мнением с Вячеславом Шмелём его бывший командир Самойлов.
29
…С распадом Советского Союза и смещением духовных ценностей, а точнее, полной их подменой западными образцами псевдоморали стало забываться и военно-патриотическое воспитание школьников. Уроки мужества, встречи на классных часах с ветеранами Великой Отечественной войны постепенно переходили в разряд анахронизмов, то есть пережитков прошлого.
Василий
Служба в частях Забайкальского военного округа имела особенный характер. Под боком Квантунская армия, далеко на западе набирает силу Германский вермахт, топча сапогами страны Европы и неминуемо приближаясь к границам СССР. Округ готовил резервы, и эта подготовка тоже имела свои особенности, связанные со сложными природно-климатическими условиями. Резко континентальный климат с большими перепадами температур, частое изменение погодных условий, масштаб географического пространства.
Будущих артиллеристов обучали так, чтобы они очень хорошо знали матчасть, владели оружием, чтобы любой номер в орудийном расчёте мог заменить товарища. На тактических занятиях учили, как занять удобную для ведения боя позицию. Да многому чему учили, причём в быстром темпе. Командиры не позволяли расслабляться. Все понимали, что воевать придётся, причём совсем скоро…
В частях и соединениях оборудовались учебные полигоны, лагеря, специальные оборонительные районы, штурмовые полосы, противотанковые рубежи. Подразделения и части выводились на 7—10 суток в районы учебных полей и стрельбищ. Основной упор делался на тактико-специальную и огневую подготовку. Артиллеристы учились преодолевать крутые скаты, поднимая вверх и опуская вниз пушки и боеприпасы. Маршевая выносливость и физическая закалка воинов вырабатывалась в ходе длительных маршей подразделений и частей с полной боевой выкладкой и штатным вооружением. Бывалые бойцы, которые были призваны раньше Василия, осенью 1940-го года, рассказывали, как в зимнее время они совершали многокилометровые марши на лыжах, значительную часть времени проводя в подвижных зимних лагерях. Вообще, одним из изнуряющих буден считались постоянные марши. С полной выкладкой солдаты делали переходы по тридцать-тридцать пять километров в день. Ночевали в неотапливаемых помещениях. Портянки сушили на груди собственным телом… С началом войны заметно снизилось продовольственное довольствие.
Обычно же на встречах в школе общение с учениками строилось по принципу: вопрос — ответ.
— Из каких пушек вы стреляли?
— Чаще из «сорокапяток», то есть из 45-миллиметровых, потому что они стояли на вооружении нашего артдивизиона.
— Какое звание у вас было на войне?
— Начинал младшим сержантом, а закончил старшим сержантом. Был наводчиком, стал командиром орудия.
— А по кому ваши пушки стреляли?
— По фашистской технике, по танкам
— Расскажите о каком-нибудь случае! — хором просят ребята.
— Через речушку, неширокую, но глубокую был мостик. К нему с той стороны подошли четыре самоходки немецкие. Метров триста-четыреста до них было. Я командую: «По первой огонь!» Думаю, если одну подобьём, то остальные убегут, ну или мы их всех перебьём, мост они всё равно не пройдут. А у наводчика, он недавно на фронте, руки задрожали. Промахнулся наводчик и попал в мост. Щепки в разные стороны полетели. Самоходки остались без переправы и через речушку не прошли.
— А по пехоте стреляли? — спросил чернявый восьмиклассник, над верхней губой пробивался тёмный пушок. Парнишка мечтал окончить школу и поступить в Коломенское высшее командное артиллерийское училище. Мать была против — слишком далеко от дома, даже советовалась как-то по этому поводу с Василием, зная, что он воевал артиллеристом. Василий посоветовал, если парень мечтает, мешать не надо. Если судьба, то поступит и всё будет хорошо, если не судьба, вернётся из Коломны домой.
— Конечно! По пехоте, по пулемётным точкам. Пулемёт засекли, выстрелили, вспышка и он замолчал. В атаке свою пехоту поддерживали, катили пушку вслед за цепью. Иной раз так стреляли, что краска горела, стволы были красные.
— Ранения у вас были?
— Когда меня первый раз ранило, спасла зимняя одежда. Начался миномётный обстрел, и у меня вся шинель, шапка, валенки, брюки ватные — всё было изрешечено осколками. Из носа и ушей кровь шла, и несколько дней я не говорил. Потом только начал потихоньку заикаться. А позже и речь восстановилась. Несколько лёгких ранений было, но я дальше медсанбата не ходил, и всё время возвращался на свою батарею. А тяжёлое ранение в грудь получил в Сталинграде. После госпиталя списали подчистую из армии.
— А сколько было человек в расчёте пушки, которой вы командовали?
— Наводчик сидит на станине и смотрит в прицел. Заряжающий заряжает. Третий номер справа, он следит за откатом: «Откат нормальный!» 650 миллиметров должно быть. Это значит, система гидравлики работает в норме. Но сразу поясню, ребята, что у «сорокапятки» гидравлики нет, она имеется у орудий большего калибра. Это, чтоб вам понятно было, — Василий брал мелок и рисовал на классной доске пушку. — Для полного расчёта должны быть еще два подносчика снарядов, но их обычно не было, постоянный некомплект. Две пушки во взводе долго тоже никогда не было. Смотришь — или станина в небо смотрит, или ствол в землю упёрся. Ну и люди, конечно. Или ранит, или убьёт.
— Дядя Вася, а сколько танков вы подбили и сколько фашистов убили?
— Да, как-то не считал, — смутившись, отвечал Василий. — Все артиллеристы подбивали. На то она и артиллерия, чтобы не пропускать броневую технику, подавлять огневые точки… «Сорокапятка» — пушка хорошая, но даже в 1942 году немецкие средние танки было трудно подбить. Вот 76-миллиметровая другое дело…
— Конная тяга всю войну была?
— Я всю войну не воевал. Только до начала сорок третьего года, до Сталинграда, пока не ранили… А про конную тягу скажу так. Да, пару лошадок сзади прятали, старались их окапывать. Делали ровик с капониром, чтобы от осколков уберечь. Ими один ездовой занимался. Когда приходилось реку форсировать, ездовой посередине плыл, справа и слева от него плыли лошади под уздцы.
— Чем кормили лошадей?
— Фуражом обеспечивал хозвзвод, а ездовые кормили лошадок. Был ветврач. Часто лошади болели мокрицей. Чуть выше копыт, где костяшки, там гнилость появлялась. Помню, мазали дёгтем.
— Что самое трудное на войне?
— Самое трудное, мне кажется, тяжёлый физический труд. Например, часто копали новую огневую позицию. Сколько земли приходилось перекапывать?! А ведь где-то она мягкая, а где-то каменистая! Вот где беда!
— Сколько национальностей воевало с вами?