"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Передавай ему привет. Значит, они добрались до свода…
– Я на стену пойду. Вдруг он так же много силы мне даст, как в прошлый раз?
– Может, и больше. Пойдем. – Отец тоже поднялся.
И уже на стене лунный камень засиял в полную силу, и Спаска увидела Вечного Бродягу в межмирье. О, сколько в нем было силы! И на этот раз Спаска видела вокруг него сполохи молний и черные воронки вихрей, ощущала дрожь каменистой земли под его ногами, струи жаркого дождя на его лице. А под дрожащей землей клокотал жидкий камень… Безграничное царство неживой природы рождало и ужас, и восхищение:
Слепая и глухая сила накатывала на хрупкую оболочку, оградившую людей от подземного и небесного огня, и Спаска ясно расслышала голос этой силы: «Я иду». Ее голос чем-то напоминал зов болота, но болото, лежа неподвижно, тянуло к себе, всасывало, поглощало, а эта сила наступала, жалила, выбрасывала вперед огненные щупальца и била молниями. Она не жаждала людской крови, не таила злого умысла, не рассуждала и не чувствовала – ей было тесно.
«Я иду», – выл ветер в ушах Вечного Бродяги. Зловещее предупреждение, прямая угроза. Силе не нужна хитрость, она не будет бросаться пустыми обещаниями: она на самом деле идет. И ей осталось несколько шагов до жалкой скорлупки, укрывшей беззащитное живое.
Вечный Бродяга пил энергию стихий и выливал ее на Спаску, и та понимала: бездумная сила стремится в любую лазейку, он – ее лазейка в Исподний мир. И болото трепещет перед силой огня и ветра. Колдун чувствует небывалый подъем, получая энергию от добрых духов, и задыхается от упоения, отдавая ее в пространство. Но Спаска ощущала восторг от того, что небывалая сила Верхнего мира, достойная преклонения и рождающая ужас, проходит через ее тело и выливается в небо по ее воле, ее способностью и умением ею управлять.
И летели в небо ветры, кружились над замком тучи, обнажая блеклые звезды короткой летней ночи, и свет лунного камня померк в лунном свете. Волче любит солнце… И если он едет сюда, то утром увидит голубое небо над замком, над Змеючьим гребнем, над болотом. «Это для него», – думала Спаска и захлебывалась от переполнявших ее чувств. Небывалая сила Верхнего мира – для него.
Вечный Бродяга устал не скоро, Спаска едва держалась на ногах, когда иссяк последний ручеек энергии. Он в изнеможении опустился на мокрый потрескавшийся камень под ногами – она сползла по стене и закрыла руками лицо. Отец поднял ее и понес в постель, а ей так и не хватило сил взять его за шею.
– Дай ей глоток хлебного вина и ложку меда, – услышала она голос Милуша. – Ничего страшного, она просто устала.
– Ты уверен? – испуганно спросил отец.
– Уверен, уверен… Признаться, меня это удивляет с каждым разом все сильней и сильней. Я пока не уверен в том, что твой Вечный Бродяга прорвет границу миров, но такого сильного духа еще не рождала земля… И такого мощного приемника – тоже.
Глоток хлебного вина в самом деле придал Спаске немного сил, отец закутал ее в одеяло и сел рядом, поглаживая по голове.
– Татка,
– Не слишком ли Вечный Бродяга силен для тебя?
– Нет. Он же учится. В прошлый раз, на болоте, он кидал мне энергию толчками, я один раз даже упала. А сегодня он лил энергию потоком. И мне кажется, я тоже с каждым разом становлюсь все сильней. Татка, а что это за место, откуда он берет силу? Я никогда такого не видела…
– Это за сводом. Свод делит их мир на Обитаемый мир и Внерубежье. За пределами свода скапливается отработанная энергия, которую чудотворы берут у нас и не могут отдать.
– И ее так много?
Спаска знала, что в мире духов много силы, но даже представить не могла, сколько!
– Ее слишком много, – усмехнулся отец.
– Да, татка. Я хотела сказать… Помнишь, я говорила, что болото питается людьми? А ты мне не верил? Я ведь слышала, как оно зовет людей…
– Помню.
– Это… Я не знаю, как это назвать. Сила, которая там, за пределами свода… Она тоже говорит.
– Что, тоже кого-то зовет?
– Нет. Наоборот. Она говорит: «Я иду». Ну, не словами, конечно… Она… будто живая. Нет, она не живая, я понимаю. Но она в самом деле идет.
– Понимаешь, кроха, эта сила… Она действительно давит на свод. Ты же изучала естествознание. Там давление выше. Там жарче. Свод гасит подземные толчки, сдерживает напор ветров. И, конечно, с каждым днем Внерубежье давит на свод все сильней.
– Нет, татка. Не только. Она в самом деле идет… Она наступает, понимаешь? Она раздавит твой свод.
– Конечно раздавит. По моим расчетам, ему осталось стоять не больше двенадцати лет. А может, и гораздо меньше.
– Татка, а если это случится, добрые духи умрут?
– Конечно.
– И никто не будет давать нам силу?
– Никто. Может быть, наш мир и устоит, но… Люди ведь будут так же любить чудотворов и отдавать энергию в межмирье. А возвращаться она не будет совсем. В общем, это смерть обоих миров, кроха. Для Верхнего мира – быстрая и страшная. Для нашего – долгая и мучительная.
– И ничего нельзя сделать?
– Отчего же? Можно. Прорвать границу миров. Это тоже будет страшно. Не только от замка – от Волгорода не останется камня на камне. И хорошо если не рухнет Хстов. Сюда дунут такие ветра, которые тебе и не снились…
– Я видела черные воронки вихрей. Там, за этим сводом. Они прилетят сюда?
– Ну, не совсем они… Но прилетят, не сомневайся.
4–5 июня 427 года от н.э.с. Исподний мир
Крапа Красен, обжигая пальцы, снял с вертела тушку гуся, начиненную кислой капустой, и, ловко орудуя острым ножом, разрезал его на куски. По обеим комнатам землянки шел умопомрачительный аромат – Крапа сглотнул слюну и поднялся к двери.
Солнце еще не село, но в логе Змеючьего гребня уже смеркалось. Новый секретарь Крапы давно нарубил дров (аккуратная поленница стояла возле входа в землянку), принес воды лошадям и теперь кормил рыжего мерина морковкой, почесывая его за ухом. Почтовые голуби в голубятне ворковали и толкались, склевывая насыпанное им пшено.