Странное наследство

Джоунс Виктория

Ткани тонкие, словно паутина, прозрачные и воздушные, плотные, словно ночная чернота в горах. Готовая одежда всевозможных фасонов. Изящная и грубая обувь.

Наконец Оливия увидела то, что искала: в одной из витрин лежало оружие. Она открыла прозрачную дверь и вошла в помещение, густо пропахшее ружейной смазкой и порохом. Звякнул колокольчик над ее головой. В витринах лавочки были выставлены напоказ револьверы - с инкрустацией на рукоятках, отделанные слоновой костью, и простые пистолеты, скромные и плоские, которые, наверное, ловко и удобно держать. Встречались

и индейские луки и томагавки - для любителей настоящей, подлинной экзотики.

За прилавком стоял грузный мужчина лет тридцати пяти и курил трубку.

– Добрый день, мистер Мэтью Остин, - вежливо поздоровалась Оливия, так и прильнув к витрине, где помимо пистолетов и револьверов были выставлены патроны, ершики для очистки стволов от порохового нагара и шомпола разной толщины и длины.

– Можно купить у вас вон тот карабин?
– ей приглянулся легкий пятизарядный карабин. Похожий ей однажды подарил отец, именно с ним она и выехала тогда на первую и, как теперь считала, последнюю охоту за мустангами.

– Откуда ты такой прыткий взялся, парень?

– Приехал с ранчо <Клин Крик>!
– четко и честно отрапортовала Оливия.

– Сколько тебе лет?
– продолжал допрос владелец лавки.

– Завтра исполнится восемнадцать, мистер.

– У тебя есть опекун, малыш?

– О, да. Его зовут Берни Дуглас, он укротитель мустангов, мистер.

– Берни? Дуглас?

– Именно. Да вы не волнуйтесь, у меня дома уже есть такой карабин, но мне придется возвращаться одному, а в городе только и слышны разговоры о какой-то банде… Мне очень нужен карабин!

– Не указывай, волноваться мне или нет. Все равно я не смогу продать тебе карабин, юноша.

– Почему? Разве у меня какие-то совершенно неправильные деньги?

– У тебя правильные деньги, молодой человек. Совершенно правильные американские доллары, но продать оружие не могу! Тебе нет двадцати одного года.

– Если мне нет двадцати одного года, то я не имею права на защиту своей жизни от диких зверей или бандитов? Тогда продайте мне индейский лук и две дюжины стрел.
– Оливии порядком надоело пререкаться с продавцом и выслушивать его нудные слова, и она раздраженно рявкнула: - Я не собираюсь никого убивать, мистер Мэтью Остин, но защищать свою жизнь во время нападения - это мое священное право!

– Согласен, парень!
– тупо кивнул владелец лавки.
– А если ты кого-то убьешь без надобности?

– Не убью, мистер Мэтью Остин. Сколько можно пережевывать одно и то же? А если убью, то отвечать за меня будет мой опекун Берни Дуглас, в конце концов!
– заорала совершенно разозленная Оливия.
– Понятно?!

– Чего ты орешь, парень? Все понятно… Как тебя зовут, кстати?
– продолжал тянуть владелец магазинчика.
– Слишком уж ты горяч.

– Меня зовут Оливер Гибсон.
– Оливия удивлялась, как у нее все-таки хватает терпения разговаривать с этим тупым занудой.
– А если на меня нападут хищные звери?

– Когда ты собираешься возвращаться на ранчо, Оливер Гибсон?

– Я

выехал бы прямо сейчас, если бы вы продали мне карабин, мистер.

– Поедешь верхом?

– Верхом, на моей кобылке Лили. Мне кажется, что беседа с вами отняла у меня не меньше часа времени. Берни Дуглас растерзает вас, если меня разорвут хищные звери.

– Возможно, - вяло и тупо согласился Мэтью Остин.

– То есть, вам все равно?

– Хорошо!
– наконец-то решился мужчина.
– Возьму на себя ответственность и оформлю на твоего опекуна этот карабин и две дюжины патронов. Согласен, парень?

– Благодарю. Вы спасли мне жизнь, и мой опекун этого не забудет.

Оливия рассовала по карманам куртки блестящие патроны и радостно схватила карабин. Отсчитав необходимую сумму, она вдруг сообразила, что в карманах у нее остается всего три доллара с небольшим. А впрочем, мысли о предстоящей дороге отбили у нее желание слоняться дальше по магазинам и торговым рядам.

Закинув карабин на плечо и придерживая его за ремень, Олив зашагала по улице в сторону коновязи. Время шло к вечеру, и солнце уже склонялось к западу.

– Эй, парень!
– окликнул ее грубый голос.

Оливия оглянулась, с недоумением обнаружив на другой стороне улице двух мужчин неприветливого вида.
– Ты слышишь, к тебе обращаются джентльмены.

– Ко мне? Джентльмены?! А где они?
– очень удивилась девушка. Однако сердце екнуло, как тогда, когда раздался выстрел, и вороной жеребец в каньоне вскинулся на дыбы в последнем желании сохранить свою жизнь.
– Что вам нужно от меня, джентльмены?

– Ты говорят, парень, с ранчо <Клин Крик>?

– Да! А с кем я говорю?
– пыталась хорохориться Оливия. Они подошли ближе, и один из них схватил Оливию за локоть. Второй попытался сдернуть с ее плеча карабин, но девушка изо всех сил старалась удержать при себе оружие.

– Уберите, пожалуйста, руки!
– Оливия беспомощно озиралась и пыталась отстраниться от молодых людей. Прохожие шли по мостовой, не спеша, и никому не было дела до нее. Все, наверное, считали, что серьезные джентльмены поймали воришку или насолившего им сорванца-хулигана, поэтому предпочитали не вмешиваться в происходящее.
– Я позову полицию, джентльмены! Уберите свои руки, - снова попыталась вырваться Оливия.
– Я к вам, обращаюсь, джентльмены!

Один из мужчин лишь довольно оскалился:

– Мы слышали, что ты с ранчо <Клин Крик>, гаденыш. А я ищу свою жену - Мэган Матайес. Ты ведь тоже валялся с ней на ранчо под одним одеялом, щенок? Она очень горячая штучка, верно?
– и он вновь попытался схватить ее карабин.

Оливия сообразила, что этот неприветливый <джентльмен> и есть муж Мэган, продавший ее в публичный дом. Неприятный тип, право слово! Мэган была права, что называла его ублюдком.

– Не знаю я никакой Мэган, тем более Матайес!
– Оливия хотела выругаться в адрес проститутки, подставившей ее, но сдержалась и, как только молодой человек ослабил хватку, рванулась вперед.