Странное наследство
Шрифт:
– Мэган, сучка!
– заорал раненый, увидев жену.
– Я истекаю кровью. Я умираю… А ты не шевельнешь и пальцем! Да я и не подпущу тебя к себе, грязная тварь…
Мэган спешилась и покорно склонилась над раненым. Сэм капризно отталкивал ее руки, но делал это расслабленно и очень неубедительно. Он привык куражиться над покорной и преданной ему женщиной. Поведение Мэган очень возмутило Оливию:
– Как ты можешь, Мэгги. Плюнь на него! Любой нормальный священник признает ваш брак недействительным. Я первая стану свидетелем.
– Оливия!
– Рони
– Поехали домой! Прошу тебя, не встревай в дела мужа и жены. Их брак освещен церковью и законом, Оливия.
Оливия с сочувствием глядела на индейца и неожиданно предложила: - Пристрели его, Рони, прошу тебя. Мы похороним его, а вы с Мэган будете жить вместе тихо и спокойно.
– Как всегда моя сестренка не лишена оригинальности в решении жизненных проблем, но совершенно лишена разума. Помолчи немного, Оливия, не тарахти.
– Ты делаешь мне больно!
– продолжал капризничать Сэм.
– Осторожнее, Мэган. Это нога твоего мужа, понимаешь? Нежнее, осторожнее…
– По-моему, Сэму пора отрезать его поганый язык!
– Рони все же не выдержал и, спокойно спешившись, достал из ножен индейский кинжал.
– Как ты считаешь, Мэган? Или он заткнется сам и без этого?
– Сэмми, дорогой, помолчи, пожалуйста. Ты не у мамочки дома, дорогой мой, любимый мой!
– уговаривала терпеливая Мэган.
Она как-то сразу поникла в присутствии мужа и превратилась в забитое, покорное существо. Мэган низко склонила голову, внимательно осматривая сквозную рану.
– Дайте нож!
– вдруг потребовала женщина, по-прежнему не поднимая головы.
– Ты, сучка, хочешь отрезать мне ногу и сделать калекой?
– опять заорал Сэм, толкая ее здоровой ногой.
– Ты хочешь смеяться надо мной со своими любовниками и похотливыми клиентами? Но тогда тебе придется всю жизнь кормить меня.
– Нет, Сэмми, нет!
– нежно бормотала Мэган.
– Я хочу вынуть пулю. Если она останется в мышце, то рана на ноге может воспалиться, Сэмми. Потерпи, дорогой, потерпи, мой любимый.
– Мэган продолжала уговаривать раненого, точно ребенка.
Оливия с неприязнью наблюдала за разыгравшейся сценой. Обиженный, оскорбленный подонок и покорная, умная, терпеливая, любящая жена… Странно, что никто больше этой сценой не был возмущен.
– Нас одурачила девчонка!
– заорал Фрэнк, до которого наконец дошло, что его друга подстрелила Оливия, а не Оливер Гибсон.
– Кроме меткого глаза у Оливии еще и острый язычок!
– Берни Дуглас прямо-таки сиял, разглядывая невредимую и веселую девушку, которая была все еще в сильном возбуждении и никак не могла успокоиться:
– Возьмем их с собой или сдадим шерифу сэру Питеру Хиддингсу? Тут совсем недалеко до Смоки-Хилл.
– Сэр Хиддингс давненько мечтает встретиться с Фрэнки Смиттом. Именно с этим Фрэнком Смитом, а вовсе не твоим отцом… - постепенно Мэган приходила в себя, хотя все еще ощущала неловкость и скованность.
– Вроде бы, не принято сдавать полиции своего венчанного мужа и его друзей, но, может быть, стоит нарушить это
– она задумчиво посмотрела на Сэма: - Как ты считаешь, дорогой Сэмми?
– Пожалуй, стоит перевязать твоему мужу рану, Мэган, - Оливия тоже начала успокаиваться.
– Этот Фрэнки - криворукий и жадный. Не мог даже сделать хорошую перевязку - пожалел рубашку!.. Прости, что прострелила Сэму ногу. Иначе их невозможно было остановить. Но зла на них я не держу, и… наверно, нам придется взять их с собой на ранчо!
– неожиданно великодушно простила Оливия своих преследователей.
– Сэму стоит подлечиться и немного утихомириться.
– Мы не будем сдавать вас полиции, джентльмены!
– Берни Дуглас был так же в благодушном настроении. Он с любовью смотрел на живую и невредимую Оливию и не понимал, отчего так весел и доволен. Совсем недавно он собирался задать Оливии примерную трепку, а теперь не мог выдавить из себя ни одного бранного слова. И только глупо улыбался, глядя на девушку. Он должен был сознаться, что его злость пропала, как только он услышал ее язвительный голосок, переругивающийся с Сэмом и Фрэнки.
– А за это вы поможете отогнать наш табун до Райфла. Согласны?
– Вы погоните их в армию?
– поинтересовался Сэм, сообразивший, что никто не собирается чинить над ним и Фрэнком расправы. Ему стало легче после того, как Мэгги сделала надрез, извлекла пулю и туго перевязала ногу, остановив кровотечение. Он понял, что в создавшемся положении многое сейчас зависит от его жены, и потому жалобно заныл: - Мэган, прости меня. Прости меня, дорогая! Ты же знаешь, что я очень люблю тебя. Ты - самое дорогое, что есть в моей жизни… - и он принялся нервно целовать руки Мэган, испачканные его кровью.
– Уже на днях приезжают еще четверо погонщиков, так что скоро мы отправляемся.
Оливия с удивлением смотрела на Берни Дугласа, способного в такой ситуации обсуждать свои дела. Девушка сейчас с огромным удовольствием отвесила бы Берни приличную оплеуху. Плюнув со злости, она отвернулась от внезапно опостылевшей ей компании.
Брат подвел ей незнакомого жеребчика, и Оливия поспешила забраться в седло.
До ранчо всадники добирались почти два часа. Фрэнк Смитт боязливо озирался от каждого шороха в кустах или стука случайного камешка, скатившегося с отвесного склона. Сэм и Мэган отстали от остальной компании: стоило Мэган пришпорить свою кобылку, как за ней торопливо устремлялся его жеребец, а Сэмми сразу же начинал ныть и причитать:
– Мэган, ты меня не жалеешь и совершенно не бережешь.
Замолчать его заставили лишь полная темнота, сгустившаяся над горами, и отчаянный крик голодной пумы, вышедшей на охоту.
Чета Мартинов, Эндрю Гилмер и Пабло Гомес встретили всадников стоя на крыльце. Оливия и Рони появились первыми. Миссис Мартин кинулась с распростертыми объятиями прямо к девушке:
– Малышка, как твои дела?
– она радостно улыбалась.
– Судя по виду, ты в полном порядке?
– Но мне пришлось подстрелить мужа Мэган!
– гордо сообщила Оливия.