Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
— Да? — чуть ли не потребовал он ответа, от отчаяния найти равновесие.
Она медленно повернула голову. Боже мой, ведь смотрит же она на кого-то, дышит?!
— Господи, вы как… — Мария достала новую сигарету. — День сурка какой-то, — пробормотала она. — Как вы не устали — одно и тоже?! Ну, если вам так весело, подумайте обо мне, хотя бы! Это же невыносимо! Ну было, было!..
— Было? Что?
— Все! — отрезала она. — Что еще?.. Какое это теперь имеет значение? Сейчас ничего и быть не может!
— Почему?.. — Он сам поражался глупости и бестактности
— Почему? — переспросила она. — Да потому, хотя бы, что чудеса бывают только в книгах! В вашей, например…
По голосу он понял, что она не с ним, да и смотрела она куда-то в сторону.
«Явился?.. Кто?» Фома повернул голову… Ефим?.. Она ждала его?!
— Вот вы где! — громко удивился Ефим, появляясь из-за его спины на терраске. — И о чем речь?..
Он вел себя, как всегда, как будто остальные без оружия. Немногочисленные в это время дня посетители ресторана с любопытством наблюдали за громогласным длинноволосым красавцем в дорогом костюме. «Я вышел — Игорь Северянин! — из искрометного ландо!..»
Ефим сразу стал центром, окружающие — декорацией, функцией, статистами, если повезет — зрителями. Барин приехали, премьер. Забегали официантки, на столе стало чище, высунулся из-за стеклянных дверей заспанный охранник.
Фома смотрел на Марию. Она, казалось, тоже не ожидала этой встречи.
— Книга! — обрадовался Ефим, увидев книгу. — Теперь ясно, встреча с читателями! Замечательно!.. А я иду, смотрю — батюшки! — настоящий писатель за решеткой! Ограды… Маша и медведь!..
— Пить будешь, Гоголь в бескозырке? — спросил он, совершенно без паузы и не меняя интонации, только чуть тише.
— Нет! — с вызовом отказался Фома.
— Никогда не знаешь, что он выкинет! — обратился Ефим к Марии. — Может даже от выпивки отказаться немотивированно!
— Так, может и не надо? — сказала Мария.
— Конечно, не надо, это был тест! Поэтому я его и выписываю на днях. В связи…
— Слышишь, ты здоров! — подтолкнул он Фому под локоть.
— Я знаю, — хмуро буркнул тот.
— И по этому поводу надо… в общем, я рад!..
Несколько неуловимых движений, перестановок, слов и ужимок и он уже между ними — Фомой и Марией. По-хозяйски раскинулся в кресле, как будто это они пришли к нему — гостеприимному, шумному, веселому…
— Значит, так… девушка!.. — Поймал Ефим официантку, которая сразу же оказалась рядом, вертя передником, как пропеллером. Всё, что было открыто в ней, а открыто было все, даже глаза, рвалось навстречу Ефиму; до этого Фома голову открутил, её высматривая, чтобы спросить, что она такое ему принесла, вместо «ХО».
А Ефим уже заказывал.
— Значит, коньячку… хеннесси есть?.. Прекрасно! А какой?.. Всякий?! И всоп, и эксошка? Ну тогда два по пятьдесят и два по сто!
— Какого? — не поняла официантка, но уже уважительно, в отличие от случая с Фомой. — Как?
— А я разве не сказал? — удивился Ефим. — Вы невнимательны, это минус, значит, страстны, это плюс!.. Экс оу, конечно!
— Два по пятьдесят,
— Умница! — подтвердил Ефим.
— Все сразу? — поинтересовалась та. — Или вы кого-то ждете?
— Да, ждем! Прихода! Так что все и сразу! — сказал Ефим, и прихлопнул официантку вроде бы и не по попке, но уже и не по спине.
— Так, бишь, о чем вы? — снова поинтересовался он, когда та упорхнула.
За все это время, Фома и Мария не вымолвили ни слова. Театр одного актера, onemanshow, но запах другой — сера с «фаренгейтом», детское любопытство: что же будет? — и боязнь, что это будет слишком.
— А-а! — сделал вид, что вспомнил Ефим. — О книге. То бишь, о мире!.. Я мимо проходил, тут, под оградкой… — Пояснил он, показывая вниз. — О нашем бренном мире и о том, что он шире и глубже, насколько я понимаю, чем Голливуд и Шекспир, вместе взятые. Примерно такой же, как русский человек, которого, кстати, надо бы сузить, тут я совершенно согласен с Федором Михайловичем, первым вивисектором русского человека! Только вот как?.. Вопрос-то остался — как?! Кто перейдет к практике? Снова топор Чернышевского?..
Ефим горестно всплеснул руками. Потом так же весело посмотрел на них, молчащих.
— А в чем вопрос-то?.. — Переменил он позу и повернулся к Фоме. — Ну шире, ну глубже!.. Не вижу проблемы! Кстати, ты почему сбежал опять?
— Я сбежал? — удивился Фома.
— Нет, я!
— Я никуда не сбегал!
Ефим внимательно посмотрел на него.
— Хорошо! — согласился он. — Об этом поговорим потом. Пить будешь?
— А когда я отказывался?
— Да только что и отказывался!
— Я вам не мешаю? — спросила Мария.
— О, Мари, нисколько! — взвился Ефим. — Я с ним теряю голову! Там комиссия, его нет! Простите великодушно!.. Прекрасная погода! Я смотрю, вы где-то уже загорели. Здесь?
— Нет.
— А где?
— На море, — нехотя ответила Мария.
— Море! — завыл Ефим, как шторм. — Как я мечтаю о море, вы бы только знали! Проклятая работа!.. Фома, как ты насчет того, чтобы отдохнуть где-нибудь на Лазурном берегу?
Принесли коньяк и Фома не успел ответить, как ему пофиг и Лазурный берег, и отдых вообще, зато он почувствовал, шестым чувством, что коньяк был снова не “XO”. Это он понял по взгляду, каким мазнула их официантка, поднося заказ. Напрасно она решила, что Ефим пьян, подумал он, он всегда такой. Ефим тоже внимательно посмотрел на бокалы, потянув носом, потом — на девицу.
— Экс оу? — приветливо уточнил он.
— Оу-оу! — был нахальный ответ.
Нет, она не практикантка, мелькнуло в голове Фомы, но практикует. Все-таки попробовав, вслед за Ефимом (вдруг нюх потерял?), принесенный коньяк, он понял, что это та же гадость, что была принесена ранее, но никак не «ХО».
— Мария, вы что-нибудь понимаете в коньяке? — спросил Ефим.
Она выразительно посмотрела на него.
— Я теперь тоже, — сказал он, и огорченно вздохнул. — И угораздило же меня, с моим вкусом родиться в Россию!