Судьба принцессы
Шрифт:
Рия отправилась в дом к подрастающему Рифену, Алеса выдохнула с облегчением, возвращаясь в объятия охладевшего к ней возлюбленного, но тут, как солнце среди пасмурного неба, грянула новость о женитьбе Императора. Хуже некуда! Алесе совсем не нужна была хозяйка, ей вполне вольготно жилось при господах-мужчинах. Она не желала делиться властью, не желала стелиться под какую-то светлую принцесску и не желала, чтобы та ходила и вынюхивала ее секреты. Поэтому Алеса приложила массу усилий, чтобы показать Элиэн все муки Глубин. Но Императрицу было не испугать ни грозным мужем, ни пугающим свалгом (Ринер явно не одобрял выбор друга, но открыто Алесе об этом не говорил, хотя часто намекал), ни жизнью в Империи. И Элиэн все же раскрыла ее секрет, хотя раньше ей легко удавалось скрывать все от вездесущих
…— Я не подтвержу, что это дети Ринера, — твердо произнесла управляющая, заканчивая рассказ и прижимая ладонь к животу. Элиэн было плохо видно из-за стола, но судя по времени отсутствия и форме платья, Алеса уже давно носила дитя. Третьего ребенка! От Ринера! Элиэн бы быстрее поверила бы в доброту Вадериона, чем в любовь Ринера. Неизвестно, чем думала Алеса, но было ясно, что Советнику не нужны ни дети, ни она. Удивительно только, почему он от них не избавился. И еще удивительнее, что такая циничная и расчетливая эльфийка, как Алеса, оказалась настолько доверчивой. Элиэн, которой едва перевалило за двадцать три весны — смешной возраст для ее расы, — с жалостью смотрела на эту женщину, так глупо полюбившей и год за годом обрекающей себя и своих детей на страдания, ведь Ринер — в этом Императрица ни секунды не сомневалась, — если ему станут серьезно угрожать они, легко и быстро от них избавится. Будь иначе, он давным-давно бы женился на возлюбленной. Но делиться этими измышлениями с Алесой, потерявшей голову от любви, Элиэн не стала.
— Ты любишь своих детей?
— Что? — не поняла Алеса, вздрогнув от неожиданности. В ее глазах горел страх и ярость.
— Ты любишь своих детей? — спокойно повторила Элиэн, рассматривая кабинет управляющей и приходя к выводу, что чувством стиля Алеса явно не обладает и украшать помещения не умеет. Это дано не всем женщинам: небольшая ваза, пара милых веточек и простой ковер могут сделать очень многое.
— Да.
— Уверена? — с некоторой холодцой поинтересовалась Элиэн, отвлекаясь от разглядывания унылого интерьера. Видимо, таланты Алесы распространялись исключительно на финансово-деловую сферу.
— Да, — с вызовом ответила Алеса.
— Тогда уезжай. И быстро.
— Отпускаете, ваше величество? — язвительный смешок не удался из-за проскочившей в голосе нотки боли.
— Спасаю. Не тебя — детей, — многозначительно заметила Элиэн, поглаживая бархатный подлокотник. Цвет кресел не подходил к дубовому столу, стоило бы сменить на что-то более темное.
— Единственная угроза для них — гласность. Но даже опозоренная я смогу их прокормить. — Если бы Алеса согласилась сразу, Элиэн бы сильно удивилась.
— Опозоренная… А убитая? Думаешь, что сможешь сбежать от толпы общественного презрения? Тебя заклеймят шлюхой, и никто тебе не поможет. Ты умрешь с голоду, валяясь в канаве, как боялась всю жизнь, а рядом с тобой будут лежать твои дети. Ты никого из них не сможешь спасти, как не спасла братьев, — жестко отчитала Императрица. Алеса смотрела на нее затравленным, полным отчаяния и ярости взглядом. — У тебя один выход — бежать. Ринер не сможет тебе помочь, у него у самого будут проблемы. Если ты хочешь спасти его детей, его наследников, то должна уезжать. Я отпущу тебя и сохраню твой секрет.
Багровые глаза то загорались алым, то вновь гасли. Грудь Алесы тяжело вздымалась, а пальцы царапали дубовую поверхность стола. Она долго молчала, Элиэн терпеливо ждала, раздумывая о том, какого цвета шторы повесить в своем кабинете, а то внезапно появившееся посреди зимы солнце мешало ей работать.
— Что я должна буду сделать? — Все же Элиэн не ошиблась в Алесе, та никогда не теряла головы. Почти никогда.
Императрица величественно повернула голову и посмотрела на управляющую.
— Воспитать детей верными короне. Ты ведь понимаешь, что за твою наглость я могла бы уничтожить и тебя, и твоих детей. Я дарую вам жизнь, вы отдадите свою. Вырасти детей лучшими, чем их отец. Придет время, и я заберу долг.
Алеса рвано кивнула. Элиэн поднялась и проронила:
— Исчезни сегодня ночью. Завтра я возьму новую управляющую.
Алеса вновь кивнула, понимая намек. И лишь когда Императрица вышла, она позволила себе сползти по спинке кресла и жалостливо, по-женски всхлипнуть.
* * *
Следующим утром в замок прибыла милая женщина оборотень, оказавшаяся обладательницей стальной хватки. Она легко построила слуг и была верна Императрице. Элиэн мысленно поблагодарила своих столичных знакомых, которые дали столь удачную рекомендацию. Исчезновение Алесы не прошло незаметно, однако слуги в императорском замке умели держать язык за зубами. Никто не знал, куда уехала управляющая — кроме Элиэн, естественно. Именно она прочитала письмо Алесы, оставленное Ринеру в их тайнике, а потом сожгла его. Ни к чему Советнику знать, куда делась его возлюбленная. Если он действительно дорожит ею и детьми (трижды «ха!»), то найдет и без подсказки — с его-то связями. А если нет, то Элиэн желала бы как можно дальше держать Алесу от Ринера. Несмотря на их долгое противостояние, Императрица считала неразумными губить столь ценную управляющую — она ведь действительно знала свое дело, — да и детей было жалко. Именно последнее стало решающим фактором: Элиэн понимала, что если так продолжится, то двое (а скоро трое) маленьких свалгов вырастут взаперти и без родителей, озлобленные на весь мир за то, что их бросили. Пусть у них будет хотя бы мать. Кричать о несправедливости и дикости мира у Элиэн уже не было сил, поэтому она лишь продолжала дергать за нити, получая желаемое.
Мнение слуг об уходе Алесы разделились: кто-то жалел, кто-то радовался. Но нашелся в замке один темный, который был в ярости — Ринер. Не надо было быть великим следопытом, чтобы вычислить Элиэн. Слуги не могли бы понять истинной причины, а Ринер знал все и так. Теперь каждая их встреча заканчивалась буквально кипящим между ними воздухом. Советник едва сдерживался. Если раньше это было противостояние, то теперь превратилось в жажду мести — со стороны Ринера.
А пока свалг рвал и метал, все больше пугая окружающих (на днях приходил Шэд, жаловался, заодно поел нормально), Элиэн продолжала «спокойно жить», как выразился Советник. Она медленно брела по заснеженному саду, размышляя о том, что какими бы разными не были светлые и темные, она смогла прижиться здесь, в Темной Империи. Элиэн подняла взгляд на ясное голубое небо и сделала вдох, чувствуя, как грудь наполняется свежим морозным воздухом. Свет и Тьма так далеки от них, что легко не заметить их влияние. Элиэн лишь раз обожгла Тьма, когда коснулась их с Вадерионом во время брачного обряда. Больше никакого дискомфорта (кроме морального) она не испытывала и долго не замечала очевидного — Свету нет места в царстве Тьмы. Она осознала это в самый разгар войны, когда ей стало особенно тяжело и она по привычке решила помолиться, обратиться к Свету. А потом вспомнила, что он ничем не поможет, не услышит ее здесь. В Темной Империи властвует Тьма, и Элиэн, все больше вживаясь в роль Императрицы, сознательно отказалась от Света, принимая его противницу. Пути назад больше не было, давно не было. А может быть — никогда.
Элиэн медленно шла по заснеженной тропинке и думала о многом и ни о чем. Теперь она не смогла бы помочь умирающему кусту. Зато она помогала тысячам живых существ. По крайней мере, она искренне на это надеялась, ведь губила она теперь тоже немало.
Глава 6
Королевский подарок
Глава 6. Королевский подарок
В лагере было шумно: рычали пантеры, выли волки, ржали немногочисленные кони и орали пленные. Пустынный народ не знал жалости — темные тоже, так что последние три года войны стали «веселыми». Вадерион с наслаждением вдыхал густой теплый воздух, в котором смешались запахи крови, стали и смерти. Дивный аромат, который он так давно не ощущал, но всегда помнил. Кожаные сапоги мягко и бесшумно ступали по искалеченной земле — слишком много боев прогремело на ней, пройдет не одно десятилетие прежде, чем она залечит раны, нанесенные живыми существами.